5 «Только горе и нужда, горе и нужда»

Извиняюсь за большое количество цитат, но без них мне не написать…
Я начала своё знакомство с романом Ирен Немировски «Французская сюита» в день полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Хотя события, о которых написано в книге Ирен происходят во Франции, и по времени действия они были немного раньше блокады Ленинграда (в книге действие первой части «Июньская гроза» начинается так:

«В Париже ночью в начале войны раздался сигнал воздушной тревоги…»,

конкретная дата — 4 июня).

Трудно писать рецензию в новом стиле, придуманном Farit, ведь на книгу «Французская сюита» на букмиксе нет ни одной рецензии… Но есть 3 отзыва, и опираясь на один из отзывов, вернее — задавая вопрос (или точнее, я попробовала дополнить этот отзыв, добавив к нему своё мнение. Я что-то упустила и не стала пытаться развить дискуссию потому что… у меня получились спойлеры, которых очень хочется избежать, и поэтому я многое опустила из отзыва), я и написала рецензию. Итак, это отзыв Nynaeve, начиная который, автор пишет, что

«В этом произведении меня больше самого романа поразило объёмное предисловие о биографии автора и приложение её личной переписки…»

Вот и меня удивило это предисловие, читая которое я знакомилась с биографией Ирен Немировски, её прошлым, настоящим и будущим, как ни крути (да, жизнь писательницы обрывается трагически в концлагере Освенцим, но оно же будущее. Или нет? Будущее — это книги, которые вышли при жизни Ирен, и потом, после её смерти. Кто рассудит?). Это непросто рассказ о писательнице, это рассказ о становлении девочки, девушки как человека с непростой судьбой. Один из романов Ирен Немировски, как написано в предисловии, «Давид Гольдер» был экранизирован: «Кинематографисты купили у нее права на "Давида Гольдера", его сыграет Гарри Бауэр в фильме, снятом Жюльеном Дювивье» (я не искала этот фильм на «Кинопоиске», попробуйте, вдруг вы его найдёте).

А о переписке я расскажу в самом конце рецензии, потому что это целый отдельный рассказ! Или нет, оставлю знакомство с перепиской, завершающей книгу «Французская сюита», для вас — прочитайте её сами.

…Пора перейти, собственно говоря, к прочитанной мною книге, и попробовать передать свои мысли, своё ощущение от описания войны, от понимания того, с какой глубиной, серьёзностью и точностью рисует Ирен Немировски картины военной Франции. Мне трудно говорить о войне во Франции, ведь я знакома с ней (совсем-совсем немного) по фильму «Горит ли Париж?», но там события происходят позже (в 1944-ом), и показано многое в комедийном жанре. А здесь… Здесь настолько страшно и тяжело, что я «подвисла», мозги просто отказывались думать: здесь Ирен Немировски, порой безжалостно, показывает людей практически утративших человечность. Что там, Родина, не до неё, главное — выжить, любой ценой.

«Самые хладнокровные, всегда уравновешенные люди не могли справиться со смятением и смертельным ужасом. У каждого сжималось сердце, когда он в последний раз оглядывался на свой дом и думал: «Завтра его разрушат, завтра я стану бездомным. Я никому не делал зла. За что?» Но сейчас же душу окатывала волна безразличия: «Что с того? Дом — всего лишь камень, неодушевлённый предмет. Главное, спастись самим!» Задумался ли кто-нибудь из этих людей о судьбе своей родины? Никто из беглецов не думал о ней. В панике они перестали соображать, их вёл инстинкт животных, нутром ощущающих опасность. Схватить самое дорогое — и!..»

Эти ужасные картины бегства людей от надвигающейся беды, эти хлопоты по спешной упаковке нажитого добра (всё с собой не унесёшь), это поспешная, суетливая уборка тех вещей, которые с собой не возьмёшь. Это бегство на машинах, телегах, подводах. Это закрытые на замкú здания железнодорожных вокзалов (увы, обстрелы нарушили сообщение между городами, и уехать порой практически невозможно). Это смерть, неслышно кружащая в летнем небе. Это когда люди практически доведены до отчаяния и могут (в книге есть и такое) вырвать корзину с едой из рук только потому, что его жене нужно поесть (а богатые найдут себе еду, а вот они, бедные).

Этот страшный, пугающий список можно продолжать… И понимать, что Ирен Немировски смотрит на происходящее и показывает нам то, до чего могут дойти люди в панике. Мы видим четыре (я записала именно их для себя, а героев больше) типа героев: первые — это семейство Перикан, состоящее из семи человек и кота (и каждый из них ведёт себя по-разному); второй — писатель Габриэль Корт, «ему перевалило за пятьдесят», как он воспринимает наступление немцев; третьи — супруги Мишо и их сын, пожалуй, самые светлые герои книги; и наконец, четвёртый — Шарль Ланжеле. Все они разные, двух похожих среди них нет, и они показаны среди этого ужасающего панического бегства. Даже кот — и он меняется.

Это тяжело, это больно, это выбивает из привычной колеи и тебе никак не настроится на привычный лад. Не принять ту мысль, что небо у тебя над головой чистое, что не летают самолёты, не слышны взрывы…

Ох, как было непросто читать роман «Французская сюита», так сильно и так глубоко, мощно, всеобъемлюще обнажающем человеческие судьбы и пороки! Ничего похожего на книгу Ирен Немировски я не читала, и потому совершенно не знаю, с чем можно сравнить её роман, — он отличается от других прочитанных мною книг о войне своим глубоким психологизмом, когда немцы оказываются теми же людьми, что и французы (кто-то из немецких офицеров до войны занимался музыкой, это что я запомнила). Да, можно было бы осудить захватчиков, шагающих по твоей земле, пьющих вино (французское, между прочим), живущих в твоём доме. Всё можно. Но стоит ли? Эти немцы не показаны такими страшными злодеями как я привыкла (или просто я не прониклась до конца? не поняла всю глубину замысла романа Ирен Немировски?), а показаны человечными, и им не чуждо веселье, танцы, игры с подростками-французами.

Да, на стене порохового склада висит плакат, запрещающий к нему подходить и ходит караулом немецкий солдат. Да, захватчики запрещают французам иметь оружие и прочая-прочая.

И понимаешь, что эти солдаты давно не были дома, а дома у кого-то остались жёны:

«—…Ровно через десять дней я уезжаю на родину, мадам. В понедельник, в восемь часов. С начала войны у меня был один-единственный отпуск, совсем короткий, меньше недели, на Рождество. Как мы ждём этих отпусков, мадам! Сколько надежд возлагаем! А потом приезжаем и узнаём, что у нас нет больше общего языка.

— Да, такое бывает, — согласилась Люсиль.

— А родители у вас живы?

— Живы. Мама сейчас сидит, как вы, в саду, с книжкой и работой.

— А ваша жена?

— Жена ждёт меня, вернее, того, кто впервые в жизни уезжал из родного дома четыре года назад и никогда уже не вернётся… таким, каким уехал. Отсутствие — удивительное явление.

— Да, удивительное, — со вздохом признала Люсиль».

Прежними все герои не будут никогда, война изменила их судьба, открыла что-то новое, а что их ждёт там, после войны?..