4 О прекрасном и ужасном искусстве

«Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины…» (Ф.Ницше)

Донна Тартт, «Щегол» (англ. The Goldfinch)— третий роман американской писательницы, опубликованный в 2013 году.
Данное издание: АСТ/CORPUS, 2015. —827 cтр. 
Пулитцеровской премия 2014 года. И моя третья прочитанная книга Донны Тартт...
4,5/5

Об этой книге столько сказано и столько выплеснуто ушат помоев на неё, что диву даёшься. Зачастую ею или восхищаются, или открещиваются. Я просто выскажусь, постараюсь кратко. Да, это вершина творчества Тартт; её язык, метафоры, сравнения, умение передать атмосферу, полутона и запахи, привкус и отзвук, ощущения и полунамёки...— она прекрасная о-писательница! По ходу чтения у читателя может возникнуть передоз от Тартт, но не мудрено, ведь книга многословна и многогранна.

Цитата:
«Шёл дождь. Бежали, ссутулившись, пешеходы. Дождь колошматил по стеклам, дождь проступал каплями на пластиковых крышках мусорных баков у обочины. Усевшись за стол, в отдающее затхлостью кресло, я пытался хоть как-то заземлить себя или по крайней мере утешиться выцветшими шелками и сумраком магазина, его сладостно-горькой мрачностью, так похожей на дождливо-серые темные школьные кабинеты из детства, но меня резко припечатало оттоком дофамина, и я ощущал в себе лишь предтрепет чего-то очень похожего на смерть — печаль, которую сначала чувствуешь желудком, пульсацию за лобной костью, оживший рев тьмы, от которой я отгораживался»

В принципе, вот такой образчик текста, но не суть. Главный герой в 13 лет теряет мать при взрыве в музее, а сам становится навеки пленником одной картины (Карел Фабрициус, «Щегол», 1654), которая сама волею судеб к нему попадает... Перипетии жизненного пути Тео Декера: (1) жизнь с мамой—взрыв—жизнь в семье школьного друга в Нью-Йорке, (2) путь из Нью-Йорка в Вегас к отцу (который до этого бросил их с матерью), отрезок жизни там и дружба с русским подростком Борисом (особо повлиявшим на ГГ), (3) путь обратно в Нью-Йорк, жизнь у и уже его становление как взрослого человека, продавца антиквариата — составили некий внешний сюжетный скелет текста.

Его семьёй становится антиквар Хоби, партнёр которого погибает в тот злополучный день взрыва в музее (умирающий, он передаёт через Тео перстень своему другу и партнёру по антикварной лавке)...

Эта книга о многом: о детстве и восприятии родителей, которые разошлись (отцы и дети), о взрослении и ошибках, которые отразятся на всей жизни, о выборе, который неминуем, потому что ты такой и другим быть не можешь, о преступлении и наказании, об искусстве, которое высвечивает все стороны нашего человеческого бытия...

Донна Тартт продолжает традицию Диккенса, привнося в «большой роман» современную иронию, насыщая его культурными реминисценциями и прямыми отсылками к разным произведениями искусства – от фотографий Мэтью Брэди до романов Достоевского. (Достоевского тут действительно много: сам Тео – это Фёдор, а друг Борис рассуждает о романе "Идиот", да и язык, рассуждения, метания ГГ очень уж напоминают русского классика)...

По-моему, пройдя "Тайную историю" и "Маленького друга", Тартт пришла к полноценному завершённому произведению, в котором высказалась даже откровеннее и полнее, чем в двух предыдущих. В конце книги мы находим что-то вроде дневников Тео, где он говорит с нами напрямую. Здесь ощущается голос автора:

«И я надеюсь, что в этом сокрыта какая-то высшая истина о страданиях, по меньшей мере в моем понимании – хотя я давно понял, что для меня важны только те истины, которых я не понимаю и не смогу понять. Все загадочное, двусмысленное, неизъяснимое. Все, что не укладывается в историю, все, у чего нет никакой истории. Пятно света на еле заметной цепочке. Солнечный луч от другого живого существа. Одиночество, что отделяет живое существо от другого живого существа. Печаль, что неотделима от радости»

Мы и есть это пятнышко света на еле заметной цепочке жизни... Промежуток между здесь и там, между вчера и завтра... Между миром искусственным и реальным.