5 И ленивые панды...

Время вскрывает в печальной и немного едкой сказке Ханса Кристиана Андерсена (который говорит голосом неподражаемой Анны Ганзен) ранее не столь очевидные смыслы. Принято трактовать, что, когда придворные Императора отправляются на поиски соловья и слышат других животных, это демонстрирует их неспособность отличить искусство от пошлого мычания. Но корова и лягушки ничем не провинились. Скорее, эти эпизоды иллюстрируют восприятие нашими современными детьми живого мира. Они также живут в окружении стен, узнавая о действительности в лучшем случае из книг. Но чаще всего, первое, что они слышат – это механического соловья. Мычание и кваканье с ужасающим электронным скрежетом раздаётся из недешевых, но безвкусных игрушек.

Мудрое и щедрое искусство в лице соловья не противостоит, а по-христиански оберегает власть. Император не жестокий самодур, он просто существует в среде с другими законами. Между свободой и роскошью пролегает огромная пропасть. Андерсен очень тонко и мудро не обличает правителя, хотя не удерживается, чтобы не добавить саркастических штрихов придворным. Сильнее власти только Смерть, но искусство невозможно держать на цепочке. И подлинного искусства нет смысла бояться, если оно о человеке и для человека.

Поводом перечитать сказку послужили иллюстрации Игоря Олейникова. В большеформатном издании от «Азбуки» они особенно напоминают эскизы к театральной постановке. У него изящно и выразительно проработаны полусказочные интерьеры и пышные костюмы. Эту пышность художник немного гиперболизирует, делает непригодной для быта, но зато атмосфера сказочного иного мира с ироническим прищуром самого Андерсена бесспорна. Олейников сочетает кроваво-красный и изумрудный цвета, будто отблески драгоценных камней или свечение знаменитых китайских бумажных фонариков. Он тоже любит смеяться, выстраивая бесконечную череду придворных, разыскивающих соловья по дворцу. Или возвышается до символизма, когда умирающий Император идет к окну, а за ним на подоле ночной рубашки-савана тащится груз потускневших драгоценных вещей. Не совсем ясна иллюстрация, на которой дети играют на фоне заснеженной деревни. Она нигде не соотносится с сюжетом. Но прекрасно продолжает смену времен года, которую передал Олейников, от весны астрономической до весны метафизической. И действительно хотелось бы увидеть постановку по этим эскизам. И чтобы там обязательно были уморительно надменный тигр и ленивые панды.