5

И ведь главное, знаю отлично я,
Как они произносятся,-
Но что-то весьма неприличное
На язык ко мне просится:
Хун-вей-бины...
В.Высоцкий

Наши отношения с Китаем прошли много разных этапов. Но ощущение настороженности не покидало никогда.
Помню, как ребята с курса ходили кидать чернильницы в китайское посольство, кажется, за конфликт с Вьетнамом, хотя что нам тот Вьетнам? Помню, как родители рассказывали, как Китай прислал целый состав прекрасных махровых полотенец, мягких и прочных, но все они были с портретом председателя Мао. Пришлось возвращать с болью в сердце, и это в условиях вечного дефицита всего, что угодно.

Но что именно происходило в Китае во времена культа личности оставалось тайной за семью печатями. Кто такие хунвейбины мы знали смутно, их грозно клеймили хулиганами, и вообще слово звучало вызывающе неприлично.

А все куда хуже простого хулиганства

История Китая 20 века на примере самой обыкновенной китайской семьи. В которой бабушка еще застала изуверское бинтование ножек, мама была искренней и убежденной коммунисткой, а дочь с радостью покинула Поднебесную, благословляя эпоху перемен

Читая роман, понимаешь, как схожи все тоталитарные режимы

Борьба с противником. Краткий период счастья и мира, связанный с необходимостью внешне привлечь на свою сторону колеблющихся. Захват власти – жесткая тотальная чистка, отсеивающая не только временно привлеченных, но и тех, кто искренне верил этой самой власти. И контроль. Строжайший, всеобъемлющий. Большой Брат не дремлет.
Отличие может быть только в деталях. Например, в коммунистическом Китае 1949 вначале крайне либерально относились к тем гражданам, что занимали нерешительную позицию или даже публично отказывались от старых убеждений. И это привлекло очень многих. Гайки будут затягивать позже

Зато вмешательство государства в личную жизнь граждан приобрело просто гигантские масштабы. Регламентировалось все, от причесок до одежды, от времени, которые супруги могли проводить вдвоем до выражения лица . Нельзя уставать – коммунисты не устают, нельзя жаловаться – коммунисты не жалуются, нельзя быть умнее других – крестьянский китайский коммунизм не допускал выпячивания. Это называлось перековкой и «созданием нового человека». Чрезмерная коррупция в докоммунистическом Китае привела к перекосу в другую сторону. Коммунистические чиновники неизменно создавали для своих близких худшие условия жизни, опасаясь обвинения в кумовстве и жестокой расправы. А чего стоит распределение всех граждан по 26 разрядам и дальнейшее распределение всех материальных благ в строгом соответствии с полученным классом?

Система регламентировала почти всё: носит ли человек пальто из дорогой шерсти или дешевого хлопка, какого размера у него квартира и есть ли в ней туалет.

Мать нашей героини, истовая и преданная коммунистка получила 17 разряд (ибо муж опасался, как бы его не обвинили в преференциях жене) и за сорок лет беспорочной службы стране смогла подняться только до 15 разряда. Так что ездить в мягком вагоне она так и не смогла – это привилегия 14 разряда. А электросчетчики в доме – только для 13 разряда и выше.
Немыслимые экономические эксперименты, начиная от выплавки чугуна в каждом отдельно взятом крестьянском дворе, кончая повальным уничтожением воробьев, запрет ведения домашнего хозяйства ( все кастрюли пошли на переплавку в домашней печи для чугуна), обобществление коллективных запасов риса, непродуманные, бессмысленные, с тяжелыми последствиями. Но все это можно перетерпеть ради великой цели и родители героини верят, что все это лишь издержки новой власти. Когда же перекосы пошли в другом направлении и началась война с инакомыслящими, картина изменилась. Проблема в том, что инакомыслящим мог оказаться любой. И опираться для борьбы можно на недоучившихся студентов и школьников – хунвейбинов, когда они совсем распоясались – на молодежь постарше, цзаофаней. Родители рассказывали, как вовсю распевались лихие частушки

На столе стоит стакан,
рядом четвертиночка.
Мой милёнок цзаофань,
а я хунвейбиночка!

На самом деле ничего смешного конечно не было. При полном отсутствии каких-либо нравственных тормозов, плохо образованная невоспитанная молодежь творила зло с полного благословения руководства страны. Унижения, оскорбления, избиения, а то и убийства учителей и врачей сходили всем с рук. Этой стране не нужна была думающая интеллигенция. Ей вообще не нужны были думающие граждане, а вот полуграмотные мальчики и девочки с красными цитатничками – это та толпа, которую можно повести куда угодно.

И не то чтоб эти детки
Были вовсе малолетки,
Изрубили эти детки
Очень многих на котлетки!

Ближе к концу читать эту книгу стало эмоционально тяжело. А ведь до 80-го было еще далеко, только 69-й год. Очередной эксперимент – отправить школьников в деревни помогать крестьянам. Городских, неумелых, непривычных к физическому труду посылали в самые заброшенные и бесплодные районы. Толку от них было как от козла молока, зато можно было рапортовать о перековке кадров.

Нашей героине повезло. Как лягушка из знаменитой притчи она цеплялась всеми лапками за возможность уехать учиться в Англию. В ход шло все, и действительно большая трудоспособность, и знания, и былые связи родителей и родственников. И осудить ее я не могу. Просто вздох облегчения вырвался, когда она торжествующе писала о том, что все преграды пройдены и она в самолете, пусть с сопровождающими, пусть под контролем, но вырвалась…