4.5 Время приключений

Я не знаю почему, но в моём сознании название этой небольшой вещицы всегда путалось с "Золотой ветвью" Фрейзера и той же "Золотой чашей", только Генри Джеймса... Но сейчас я компетентно могу подтвердить - к этим двум книгам произведение Стейнбека не имеет ровным счётом никакого отношения.
Она и на прочие творения автора похожа мало, но в этом как раз ничего странного нет. Я иногда люблю почитывать биографические статьи и критику на тех авторов и произведения, которые читаю. В голове, в сухом остатке, оседает где-то процентов десять информации, но из этого, усвоившегося, я хорошо запомнила, как один из критиков творчества Стейнбека сказал про него, будто это писатель "не имеющий своего стиля и голоса". В какой-то степени я с таким громким утверждением согласна: стиль его, особенно для классика, невероятно неустойчив на протяжении всей карьеры, и разные романы, повести, очерки написаны будто разными людьми. Он много экспериментировал с текстом, формой, приспособляя слова для своих нужд, всякий раз разных.
Моё знакомство со Стейнбеком, как и для многих наверное, началось с повести "О мышах и людях", которая произвела сильное впечатление на впечатлительную меня в средней школе. Потом мы продолжили с "Зимой тревоги нашей", полирнули "Коротким правлением короля Пипина IV" и "Русским дневником" (тоже совершенно потрясающие вещи, которую я всячески рекомендую) и придавили сверху программными для американцев "Гроздьями гнева". Почему я говорю не о всех тех замечательных, значительных книгах, а именно о "Золотой чаще"? Да всё из-за множества закладок, сделанных по мере чтения, из-за необычного поэтического стиля, напоминающего стихотворение в прозе. Из-за удивительной красоты текста и трогательной глубины истории.
В "Золотой чаще" рассказывается история знаменитого пирата и флибустьера сэра Генри Моргана - художественно переосмысленная, разумеется. Вместе с Генри читатель проходит от покосившегося крыльца дома его родителей в шотландской глуши до кресла губернатора Ямайки, попутно задерживаясь в гуще кровавых сражений, погрязая в хитромудрых интригах, утопая в прекрасных глазах восхитительных сеньорит. Но это лишь тонкий слой серебра поверх олова, - история пирата не романтическая, она анти-романтическая. Это восхитительно грустная, изящная и прекрасная препарация мечты. Повесть о великом провале сбывшихся надежд, которые оставляют после себя лишь пепел разочарования. И, всё-таки, пепел этот оказывается слаще густой питательной каши повседневных забот.