5 «Петровы в гриппе и вокруг него» - яркое, нашумевшее явление современной литературы.

Перед тем, как взяться за роман, я много неоднозначных высказываний слышала, но не меньшее количество и восхищенных отзывов. Последней каплей стал положительный отзыв моей школьной учительницы по литературе (да, даже учителя интересуются современной литературой). И я не пожалела потраченного времени! Ведь с первой же страницы ты окунаешься в «карнавал» (по Бахтину) современности. Создать его автору помог традиционный литературный прием измененного сознания: гриппозность, алкогольный дурман. Поэтому ты сразу начинаешь задумываться, а реально ли то, что ты читаешь? Существует ли Петров и его семья, которые тоже гриппуют. Вдруг все, о ком сказано в романе, это один герой, на самом деле? Просто на него с разных ракурсов посмотрели. Тогда он способен на убийство (в нем прямо периодически закипает это маниакальное желание очистить землю от ублюдков), он несчастен, потому что не нашел своего места в этом мире – и копается в себе, отыскивая, к чему лежит душа. Он одинок и не понят никем. В нем есть созидательное начало (значит, не совсем пропащий), но как себя реализовать он не знает. А если это не один герой, а сам Петров, его жена Петрова, их сын, странный знакомый Игорь, то перед нами роман с традиционным набором вопросов и проблем, на которые каждый человек в тридцать лет ищет ответы и решения, пытаясь понять, что он успел достичь и к чему еще надо стремиться.

Петров не мог объяснить это словами. Это было какое-то чувство, что все должно было происходить не так, как есть, что кроме той жизни, которая у него, имеется еще какая-то: это была огромная жизнь, полная совсем другого, неизвестно чего, но это была не яма в гаража, не семейная жизнь, нечто другое, что-то менее бытовое, и несмотря на огромные размеры этой другой жизни, Петров за почти тридцать лет к ней не прикоснулся, потому что не знал как. Петрову иногда казалось, что большую часть времени его мозг окутан чем-то вроде гриппозного бреда с уймой навязчивых мыслей, которые ему вовсе не хотелось думать, но они лезли в голову сами собой, мешая понять что-то более важное, чего он все равно не мог сформулировать

Ты читаешь страницу за страницей, желая большего (но вынужден отрываться на бытовые вещи), желая, чтобы «на каждом шагу он выбивал почву из-под ног, расшатывал натренированный многолетним чтением «нормальных» книг вестибулярный аппарат и заставлял улыбаться там, где улыбаться, вроде бы, вовсе нечему», - как верно заметила Галина Юзефович. Истинно постмодернисткий текст, с большим количеством вставок интерпретаций рассказчиком мировых образцов литературы, которые помогают постичь: что есть жизни и как себя в нее правильно вплести.

А за греков я хочу сказать, что они не так уж глупы были и просты. Ты бы понял, если бы на русский кто-нибудь правильно мифы те же пересказал. Там же, когда Прометей огонь украл, там боги не только Прометея к скале присобачили, там они и людей прокляли тем, что они всегда будут трудиться, но получать не всегда то, что хотели. Всегда будет до идеала чего-то недоставать. То есть вот получили люди огонь - а от него не только польза. Он еще жжется, и от него пожары. Даже табурет человек задумывает или по чертежам пилит, а чего-то человеку не хватает в этом табурете, какой-то изъян все равно со временем вылезет. Ни одна из человеческих задумок не проходит так, чтобы получилось безукоризненно. По-настоящему доброе или злое дело люди могут делать только несознательно. Древние греки об этом знали и заранее не парились, а современные люди поехали на этой идее успеха, на этой мысли, что нужно достичь чего-то, а чего - они сами не знают. Цели-то они придумывают, которые нужно достигать, а ни одна не достижима. Все равно есть у смертного какое-то ожидание чего-то другого

Если вы хотите разобраться в сложной, но одновременно простой системе персонажей романа, вам стоит потратить время! К тому же стиль, язык, избранные Сальниковым, близки современному сложному, но вроде бы простому миру: это все то (и так же), что мы слышим вокруг себя, на улицах, потому что наш язык – уже давно стал отдельным героем литературы.

Петровы в гриппе и вокруг него