1.5 Программа лжи

Как несколько раз упоминает сам автор в своем сборнике, советская литература его времени была чтивом скучным и малоинтеллектуальным, так как один из его любимых персонажей Фомичев Фома Фомич под нее засыпал чуть менее стремительно, чем под классику, вырубающую мозг с первой страницы. Наверняка Виктор Конецкий подразумевал под современной ему отечественной литературой соцреализм и явно пропагандистские тексты. Конецкий дальше этих опусов не ушел - в попытках нарисовать подлинную жизнь, он попросту выдал ее запущенное уродство, обратную сторону недостижимого идеализма. Темы банальны: оправдываемые жалостью алкоголизм, воровство, ложь, похоть, надменность. И все это могло бы представлять хоть какой-то интерес, если бы не бесплодные попытки автора толкать выспренные речи и бежать за лаврами классиков юмористической прозы.

Начинается сборник действительно с морских повестей и рассказов - довольно скучных, откровенно дневниковых записок из кратких предложений, собранных в коротенькие абзацы. Дробление на абзацы зачастую вызывает недоумение и напоминает диктанты для второклассников:

Прощаюсь с живой природой перед ледяной Арктикой.

Отошел от муравейника аэопорта Пулково метров на триста.

Присел на предельно загрязненную травку под чистыми березками, гляжу на серенькие кашки, говорю кашкам о любви. Они молчат. Нужна им моя любовь! Рядом траншея - копают канализацию. Пахнет свежей землей.

Солнце. Тени от березок ласкаются к кашкам. А в трехстах метрах пятитрубный аэропорт стоит на мертвом якоре, битком набитый человечеством. Июль. Мягкость ветерка. Зелень лета.

Прощай, зелень.

Первая повесть "Завтрашние заботы" - довольно среднее произведение, зато с замыкающимся сюжетом и искренней лиричностью наивного человека. Она похожа на подростковую историю утерянной любви, после которой мальчишка возвращается к сиське своей мамки. И, судя по дальнейшему развитию лирического героя Конецкого, иногда носящего свое имя, а иногда пребывающего в роли обезличенного рассказчика, оторваться от материнской сиськи ему оказывается невозможно, потому что расставание происходит в мир мальчишеского баловства, где зрелостью считается смелость быть бескультурным и оставаться безнаказанным сначала в обществе подчиненных на просторах морей, а в конце концов - равных на едином дне животной жизни. От дневников моряка Конецкий переходит к роли журналиста, документирующего не ход плавательной миссии, а советскую действительность. От дублера капитана - к двойнику мертвого писателя-сатирика чуть ли не в магреалистическом контектсе. "Я не люблю покойников и никогда не испытывал желания общаться с покойниками", - говорит нам дублер капитана Конецкий на судне"Державино", а спустя несколько рассказов проводит весь день с мертвым писателем Аверченко, прогуливаясь с ним до кладбища и ища компанию среди опустившихся алкашей в туалетных декорациях, где не грех и с собой покончить в финале алкоголической горячки.

Личность автора быстро исчезает. Сначала мы видим наивного молодого парня, пережившего блокаду Ленинграда и долгое время хранящего в себе страх о голоде и возможности новой войны, способного влюбиться человека, питающего надежды в отношении любви и духовного роста через восприятие красоты жизни. Но вскоре происходит деградация сначала в прагматичного зарплатника, а затем вообще в безобразное нечто. Морские миссии оборачиваются проявлением высокомерия ленинградского "интеллигента" перед деревенскими простачками. Ссылки на знание произведений высокого искусства и классиков литературы служит только для создания веса среди тех, кому ничто подобное не интересно. С исчезновением собственного понимания смысла духовной культуры приходит "высмеивание" подобного поведения у других. Вскоре он опускается до уровня своих "законченных типов дурацких и прекрасных русских людей" и найдет этому вот такое объяснение:

Почему вообще возможно писательство и актерство? А потому, что в каждом из нас есть все бывшие, сущие и будущие люди, со всеми чертами их характеров, только в разной степени их развития.

Конецкий просто пишет характеристики с документированными диалогами, не достигая мастерства превращения баек в ситуационную комедию. Образы персонажей у него получились яркие, но сильно сомневаюсь, что они собирательные - наверняка просто приукрашенные реальные прототипы. Рассказы о них - тупо зарисовки с натуры ни о чем. Конецкому чуждо художественное видение и творческий подход, начитанность и личный интерес не спасают. В результате на ситком не тянет, а чтобы получить сборник смешных зарисовок из жизни, придется выкинуть отсюда 98% текста, в том числе из самих анекдотов.

Автор явно считает нормальным оправдывать свое пренебрежение людьми сначала тем, что дураки - замечательные, что откровенности написаны смеха ради, что неумение общаться без ругательств - просто психическая несовместимость (причем психологизма у Конецкого нет вообще, пока дело не начинает углубляться в алкогольные состояния), а невозможность состряпать пару доводов для не пропускающей через пост бабки и припадок в желании ее убить - влияние слишком резко дующего в порту ветра.

...чудесный мир домыслов и гипербол, мир мужской моряцкой травли - ведь флот стоит одной ногой на воде, другой на юморе.

Лирический герой Конецкого способен слышать совесть, позывы которой мгновенно оправдывает своей нравственной чистотой и пространными объяснениями, какой он интеллигент и философ, особенно когда можно обвинить какую-нибудь сволочь в своем же промахе и обязательно унизить явно бесящего типа. А, если что, "я просто и обыкновенно разобью ему морду при помощи кое-кого из морячков - любителей этого вида спорта, тем более что он пьян и это засвидетельствуют все". К слову, еще одним любимым видом спорта морячков является катание по доске твердого шара из жеваного хлеба с целью ударить им по яйцам соперника. Даже для собственной морали Конецкий напишет абзац о том, что человек ни при чем, когда рядом оказался "несовместимый". К тому же люди запрограммированы и на добро, и на подлости. Еще в первой повести, назвав главного героя Вольновым и заявив этим тему приобретения морской работой воли в характере, Конецкий понимает, что такие вещи не так уж и требуются, когда все общество состоит из бздошных людей:

Умение не принимать решений по трем четвертям возникших вопросов - это и есть опыт. <...> Не принимать решений в сверхсложной ситуации может только очень сильный человек, ибо отказ от принятия решений не записывается в судовой журнал и не служит никаким прикрытием для судебных последствий.

Конецкий на пару с лирическим героем просто пытается выиграть столкновение с миром по ту сторону пропаганды, найти в нем правду, но привычка к упрощенной философии и норме лжи не позволяет выйти за пределы установленного советским образованием скудоумия. Неумение личностного общения находит последнюю зацепку:

Есть единственное средство против перепутанности и сложности мира - юмор. Не Бог, не царь и не герой.

Но тема юмора нужна вовсе не смеха ради, а для оправдания вымысла, непременно в нем присутствующего, а затем - лжи и угроз.
Единственная ценность сборника - в образах советских людей. Правда, это всего лишь черновики, заполненный небольшим количеством людей и еще меньшим - ситуаций. Туалетных помещений и приблудных портовых собак здесь откровенно больше, чем природных красот и вечного человеческого. Можно сказать, что зарисовки эти на пипифаксе деланы, так что люди у Конецкого не картонные, а самые настоящие, только низкого качества. Они мечтают о покорении космоса, верят в НТР и прогресс, а параллельно - в диалектическое единство противоположностей, так что и божество у них двойное: бог и черт. Лицемерие и ложь не пороки, кощунство - ничто по сравнению с реалиями войны, тупость и право угрожать - сила, а нравственность определяется пользой для общества, чистым можно быть перед богом и сатаной одновременно. Этим людям важна экология, а животные - их старшие, а не младшие братья, причем настолько, что даже мать рассказчика (или автора?) хотела, чтобы ее называли собакой, потому что "Человек стал Человеком благодаря собаке". Психика - тоже климатическое понятие, конечно же определяемое средой. Это повально спивающиеся люди, подменяющее духовное понятиями духовной культуры из мира искусства. "Алкоголизм" же "хорошо лечить триппером". Если они не были трудоголиками, то постоянно находились в поиске пары и были вечно недовольны текущим браком, так что соответствующие странички в паспорте полностью перекрывались синевой печатей. "Женщины - вообще полезная очень плесень. Как пенициллин". Этим людям пока что машина важней жилплощади, которую относительно скоро можно приобрести через кооператив своего работодателя. А добытая за границей рубашка важней и машины. Многие из них, в том числе девушки, познали не только войну, но и общества тюремных заключенных... но при этом все они просто существуют и всё: в двух анекдотах и одной заметке среди ничего не значащих слов.

Я не романист, я не овладел и уже никогда не успею овладеть колдовством романиста. Я здесь лишь фотографирую.

Все точно соответствует словам матери Глеба Вольнова из "Завтрашних забот": "В тебе нет сюжета". Сплошные статичные образы, как из сказки про булыжники (из "Вчерашних забот"): их работа заключается в том, чтобы просто лежать на дороге, их закатали асфальтом, и они забыты. Работники года. Неплохая антиутопия получилась, даже ужасы. Отличная метафора к мертвой природе советского человека. Возможно, столь слабохарактерному, бесталанному и пуганному автору действительно нужно было пойти по этой дороге, раз ему Ленинград ударил в голову амбициями писателя-интеллигента.

"Пустой треп и не без безвкусицы", - Конецкий поместил этот вердикт издателя в середину книги, чтоб его оправдывали фанаты. Но работу и жизнь Конецкого вместе со всеми описанными людьми можно описать строчками из той же сказки:

Ведь хотя они и не знают правды, но все равно работают, даже во сне. <...> Потому что зачем бодрствовать, если ничего не видно вокруг?