4.5 Об альтернативных названиях городов

До прочтения мой ассоциативный ряд с городом начинался где-то на "Смысловых галлюцинациях" и "Наутилусе Помпилиусе", а заканчивался Ельциным и Уралмашем. Сквозные знания абсолютно разрозненного характера.

Сборник рассказов принадлежит к жанру публицистика, но несмотря на это стилистически они оформлены так, что страницы проглатываются одна за одной. Я уже готовилась прокладывать себе дорогу через текст, вооружилась чистыми листами и ручкой для заметок, но художественная подоплёка рассказов делает процесс чтения размеренным и плавным, сцепляя звенья-рассказы в одну взаимосвязанную цепочку.

Автор затрагивает практически все сферы жизни города, начиная с конца 19-го века и заканчивая началом 21-го: социальную, историческую, культурную, национальную, политическую и др. стороны. Сборник не разбит на разделы с одноимёнными названиями, указанными выше, что вновь призвано сделать чтение более комфортным. Представить пятьдесят-шестьдесят страниц от строки до строки посвящённым деятельности губернатора Свердловской области Э.Э. Росселя - читать не захочется из-за громоздкости текста.

Вместо этого сборник поделён на главы, сменяющие друг друга по временному развитию и открывающие город каждый раз с немного другой стороны. Из-за этого многие фамилии мелькают каждые три-четыре главы, поэтому внимательным всё же быть придётся, но книга к этому и располагает.

Особенно понравился пласт, отведенный изобразительному искусству, в котором и о народном творчестве художников-самоучек, отображавшему мироощущение жителей города, которое сегодня хранится в Музее наивного искусства.
Занимательно было читать историю о Старике Букашкине - художнике, фотографе, поэте, прозаике, искусствоведе, музыканте, философе и инженере-энергетике по совместительству.
Здесь же и о выставке на Вольных почтах, М. Брусиловском, В. Воловиче и многих других.
Но в книге не только о прекрасном - А. Иванов пишет и о гангстерских войнах, рейдерстве, наркотиках и пр. Хочется отметить, как язык автора стилистически принимает форму "сосуда", о котором идёт речь.

Вот об искусстве:

От гражданского пафоса Геннадий Мосин потихоньку сместился к народному эпосу. Он воспринимал мир мощно и цельно и на полотнах туго вколачивал цвет в объёмы, будто набивал мешки цементом, пока формы не начинали переливаться оттенками, словно от усилия покрывались испариной. [...] Они [работы] отзвучивали долгим глубинным эхом, как неуспокоенный колокол после набата.

Вот о жизни:

А жизнь была мрачноватая, хотя и плясали ламбаду. Магазины пустели, но везде выстраивались очереди. Какие-то странные люди всюду чем-то торговали прямо с рук. Откуда-то появилась наркота. На улицах загремели автоматы братвы. Волей-неволей горсовет вводил всё новые талоны: на мыло и крупу, на масло и колбасу… Городом овладевало предчувствие катастрофы: 24 мая в Свердловске раскупили 90 тонн макарон, хотя обычная норма была 16 тонн.

Жаргонного слова автор тоже не боится, за что многие почему-то кидаются тапками в его сторону, что мне остаётся непонятным - за чёрствыми учебниками по истории в другом направлении.

Сборник снабжён обширными фотоматериалами, что облегчает работу воображению в ваянии образов неизвестных людей и проспектов. Возможно, потому, что сам автор является свидетелем описываемых событий, или учёба по специальности «искусствоведение» внесла свою лепту, или потому что у А. Иванова просто получается писать обо всём и так, что не оторваться. Его стиль узнаётся сразу - отстранённый, местами ироничный, ёмкий, грубовато-шершавый, понятный, о чём бы там ни было.

Будет книга о далёком Юпитере, написанная им - я тоже куплю.