4 Из жизни «отбросов»

Ориентироваться в последней книге Страут будет много легче тому, кто знаком с предыдущей, «Меня зовут Люси Бартон». Не потому, что есть какая-то сюжетная перекличка (нет, тут общего немного), а потому что «Когда все возможно» (кому пришло в голову поставить ограничивающее «когда»?) – отклик на ту порядком приглаженную картинку городка Эмгаш, которую нарисовала для себя Люси. Тоска по несчастному и все же счастливому детству, молчание ее матери, ее же недомолвки и сознательные искажения фактов сформировали при всех упомянутых мерзостях провинциальной жизни образ скорее ностальгический. Это, кстати в новой книжке вполне отражено в новелле «Сестра», где уже пожилая Люси все же набирается мужества, чтоб посетить оставшихся в Эмгаше родственников и внезапно осознает, что возвращаться в ад, вырвавшись из него на литературные подмостки Нью-Йорка, все же не следовало. «Нет, все было именно так плохо», комментирует Вики, сестра Люси, внезапно нахлынувшие воспоминания. Не просто жизнь в дыре, с ланчем из помойки, а такие условия существования, при которых ювенальная юстиция обычно изымает детей, а родители отправляются в казенный дом. Но: «все-таки мы выросли не такими плохими людьми».

Короче, все вело к одному, а получилось иначе, в голове у нас одна картинка, а в действительности другая. Но это ж разные истории, а значит полемика с мыслью высказанной ранее в предыдущем романе, вперед Джулиана Барнса, который ее подхватил: «У каждого из нас есть всего одна история».

Мы считаем так, а у других свое мнение и видение ситуации. Игра оптикой Страут удается просто блестяще. Та же Люси Бартон, исповедавшаяся нам в предыдущей книге, совершенно по другому выглядит в глазах ее земляков и родственников. За счет различия точек зрения, восприятий и трактовок перед нами предстает более сложный, разносторонний характер.

Оптимистическая книга о приятии своей жизни и обретении цельности («Меня зовут Люси Бартон») в «Когда все возможно» сменяется рассказом о еле заметных поначалу доминантах существования. Они и делают возможным то, а не иное, они же объясняют в итоге, что в человеческой судьбе возможно все. Наличие боли лучше, чем ее отсутствие, боль не только тянет вниз, она возвышает, становится показателем не отмершей еще человечности. За разладом с матерью скрывается глубокая к ней привязанность, за странным союзом травмированных людей глубокая гармония и т.д.

Не все рассказы в сборнике (тут все-таки приходится поспорить с авторским определением «роман») равнозначны по ценности. На каждый написан уверенной рукой мастера. Я бы даже сказал, что мастерства в «Когда все возможно» даже с избытком, Страут по старому совету Сары Пейн, зажав зубы, тащит некоторые истории вперед, потому что сами они движутся плоховато («Вдребезги», «Гостиница B&B»). Жизнь простых людей, «отбросов» («Элвиса Пресли любят только отбросы»), неожиданно оказывается сложной, имеющей свою, до того неведомую нам подоплеку.

Страут вытаскивает то, мимо чего мы проходим, отделываясь очередным ярлычком наружу. Самое интересное, как и в предыдущей книге составляют детали, оттенки, полутона. Ради них вернешься к тексту еще не раз, в то время как основные коллизии (семейное насилие, ошибки, заблуждения и неверно принятые решения) видятся уже многократно обкатанными и затертыми до дыр. Сюжет наконец отойдет на второй план и останется то что для себя отметила Толстуха Пэтти: «Лучше всех меня понимает книга».

Жесткий переплет