3.5 Популярная Экстремистская Французская

Если в свое время публике и было интересно читать "Парижские тайны", то только потому, что это сказка, католический соцреализм эпохи Июльской монархии в виде фельетона*. Здесь тоже воспевается честный труд бедного пролетария, который еще не превратился в часть механизированного коллектива сельскохозяйственного или заводского предприятия; здесь тоже вопрос справедливости вырастает из догмата о социальном государстве, которое создается усилиями его лидера, который, кстати говоря, не хуже самого Папы представляет Бога на земле и считает нормальным лично вершить Божественное провидение; здесь тоже смысл не в людях, а в неких высоких идеях, которые они должны покорно впитывать.
* Фельетоном во Франции назывались произведения, которые в России носят название романа с продолжением.

Все персонажи "Парижских тайн" примитивны и характеризуются в основном одеждой, прической и единственной характеристикой. Самый "сложный" персонаж - невинная проститутка Певунья с трагичной невозможностью сочетания в себе априори сверхневинной души с навязываемым грехом. Это первый и последний описываемый герой, создающий основную канву и проблематику произведения и манящий своим идеальным образом: набожная любительница сельской тиши, обретающая царство (не уверена, что и Небесное в том числе, хотя, кажется, пафос концовки к тому вел). Вообще, в этой книге существуют только основные персонажи с переплетающимися судьбами, иногда на фоне массовки из пары-другой человек, которые описаны ...никак. Причем, если человек явно уродлив, то такова и его душа, и чем уродливей внешность, тем преступней поведение. Уродство и красота внутреннего мира здесь - вещи достаточно трудно изменяемые, поэтому правила жизни состоят в том, чтобы не испортить изначально светлые души порочащей средой. Но вынужденные грехи почему-то совершенно не меняют внутреннего строя, для уродования грехи должны стать осознанными. Удобно. Кто-то еще заметил, что ни один из положительных героев не способен к раскаянию, потому что абсолютно уверен в своей абсолютной "добрости"? Ведь в ней уверены все вокруг и, надо знать, читатель. Только "злые" должны прийти к раскаянию через различные мучения гомеопатического плана: похоть побеждается недоступным соблазном, жадность - снижением процентных ставок по кредитам, а слепота духовная - слепотой физической. Все "добренькие" получают возможность безбедной жизни и, считается, что раскаяние им для введения в новую жизнь не требовалось - требовались только достойные условия для ведения хозяйства и бизнеса.

Интересно, что при таком практически нулевых психологизме и религиозности, Эжен Сю умудрился показать вполне жизнеспособные во многих ситуациях типы, хоть и лишенные личностной динамики. На одной стороне он собрал мусор, которому дали оправдание, позволяющее обрести признание себя конфеткой и право на подарок в виде желаемого образа жизни. Сам центральный герой Родольф - тому пример: его положение и поступки оправданы рождением. Рождение в королевской семье дали ему богатство, телесную и душевную красоту, и, наконец, власть распоряжаться судьбами простых людей. В идеале это должно стать поводом к его добродетели. Но поводом становится не это, а желание искупления греха. Удел идеальных здешних простолюдинов - быть послушными и благодарными своим патронам, преданными им аки псы, для которых хозяин, дарующий пищу и безопасность, становится единственным Богом, который наконец-то правильно рассчитал МРОТ. Всем им советуется держатся вместе, строить семейные и дружеские союзы и воспевать славу царю-социалисту. Кстати, первым поводом на пути к обожествлению Родольфа стало его умение ловко врезать намечающемуся адепту своего культа. Тактика кнута и пряника: сначала побить, а потом покормить и дать денежку, чтобы уверить в своём превосходстве.

На другой стороне Эжен Сю разбросал уродливый мусор - тот, который растерял способность к раболепию. Его представители достойны только того, чтобы всю оставшуюся жизнь провести в страданиях наедине с самими собой, что якобы должно привести черствые души к покаянию. Таким противопоказано создавать коллективы, потому что они способствуют укоренению пороков. Так что тюрьмы - это хорошо, но когда все сидят в одиночках, а еще лучше - ослеплены и беспомощны. Для подтверждения своих воззрений автор намеренно рисует неестественные характеры, которые очень легко разделить на достойных и недостойных, а церковный (католический) контекст использует, только чтобы приукрасить пафосные речи о высшей справедливости, которую приносит во Францию нарядившийся простолюдином Родольф, подговаривающий своих подопечных поверить в чудо.

Чудес же здесь на самом деле нет. Все удачные совпадения рационально обоснованы, а спасутся на страницах только (условно) хорошие, для плохих надежды не существует в принципе. Сам же Родольф потом раскрывает, что дело вовсе не в чудесах, а в том, что он обладающий богатством, умом и влиянием монарх, который все и устроил. Мораль, предлагаемая автором - попытка обожествления благотворительности и благотворителя, как вершителя социальной политики, земного аналога Божественной милости. Будь это романтическое повествование чуть более мистическим, в Родольфе легко можно было бы распознать дьявола, но здесь демонически изображены только злонравные простолюдины, буквально выглядящие как обтянутые кожей скелеты, рыжеволосые бесы в зеленой одежде и скрывающие глаза за зелеными стеклами очков, хромые чертенята... Большинство из них погибнет в потасовках друг с другом за лишнюю монету, часть - насильно заставят раскаятся и только двое (Сара и Грамотей) приблизятся к метанойе. Всем "хорошим" же метанойю отменили, позволив забыться в мирском счастье.

Единственное, что ценно в этой книге - публицистические обращения Эжена Сю, цитирующего реальные источники своего времени и указывающего на тенденции, события и места, которые имеют исторические прототипы. В целом, ничего, кроме графомании, основанной на беспредельной тупости, эти отрывки не представляют, зато хотя бы немного расширяют кругозор о том, что его единомышленниками считалось во Франции середины XIX века нормальным, а что - выходящим за пределы разумного. Вероятно, одной из основных проблем был отсутствующий для простого народа (а не его электората из буржуазии) французский король Луи Филипп, вместо которого Эжен Сю приводит своего собственного сказочного, преступно расширившего границы своей юрисдикции. Если учесть, что Луи Филипп был помазан на царство не как король Франции, имеющий власть от Бога, а как избранный король от народа, то, возможно, Эжен Сю подразумевает, что Родольф - такой же король от народа, только представляющий не буржуазию, а пролетариат со всеми социалистическими вытекающими. А значит, в его юрисдикции - весь трудовой люд, как то пророчили строители всемирного государства рабочих и крестьян. Родольф на чужой территории и банк для бедных основал, и принцесс поспасал, и устроил реабилитационные центры-фермы, куда распределил спасенных французских граждан. Герольштейн, видимо, слишком маленький, там уже построен коммунизм, а вот Париж - самое то попрактиковаться в благоустройстве. Еще пару шагов навстречу подобной справедливости и можно было бы устроить референдум с дальнейшей аннексией столицы, а вместе с ней и всего соседнего государства.