5 Rule Britannia! rule the waves!

Не побоюсь этого слова – программный труд Роберта Аллена. Доставляет интеллектуальное удовольствие, когда закоренелый материалист топчет разнообразные идеалистические представления о том, как мы вырвались из мальтузианской ловушки – и в первую очередь оттаптывается по той самой «научной культуре», которая и меня недавно несколько раздразила в «Почему Европа?» .

В манере, очень напоминающей «От фермы к фабрике» , со множеством таблиц, графиков и алгоритмизированных последовательностей Аллен рассказывает нам, как Британия совершила тот самый прорыв на индустриальный уровень.

Начнем чуть-чуть издалека (и да простят меня читатели, к подобным аналогиям я буду прибегать часто). Если верить современным научно-популярным изданиям по эволюционной биологии, то многоклеточная жизнь на Земле зарождалась как минимум два раза, второй из которых оказался относительно успешным (так как мы еще существуем). Первый же раз (хотя может и не первый, возможно были и более ранние попытки) окончился провалом – система оказалась неслаженной и не смогла поддерживать рост.

С индустриальной экономикой примерно такая же система – человечество как минимум один раз уже подходило к границе промышленной революции, как по развитости экономических систем (рынков, систем страхования, кредитной системы), по продвинутости научного знания, так и по развитию производительных сил. Речь идет о Римской империи, находившейся на пике развития при стандартном разбросе параметров где-то на уровне Нидерландов начала XVIII века (см. «The Roman Market Economy» Peter Temin ). При желании можно найти и других кандидатов, правда, с куда меньшей степенью надежности. Однако переход не произошел, человечество откатилось, и, чтобы достигнуть примерно такого же уровня развития и сделать еще одну попытку перейти мальтузианский барьер в развитии, понадобилось почти 1500 лет.

Можно постулировать, что барьер был преодолен хоть и случайно в этот конкретный раз, но вполне закономерно с точки зрения общей тенденции развития – перебор параметров дал, наконец, искомый результат.

Аллен в данном случае жесткий детерминист. Он утверждает, что необходимым условием перехода стало исчерпание, вернее, довольно резкое подорожание древесного угля. Модель следующая – рост международной торговли подстегнул урбанизацию, урбанизация подстегнула развитие сельского хозяйства, уменьшение площади лесов увеличило цену древесного топлива. Достаточным условием стало богатство и простота добычи каменного угля в Англии.

Схожую линию повествования проводил и Кеннет Померанц в своем «Великое расхождение» . Но тут есть заметный нюанс – само по себе использование каменного угля не было чем-то уникальным – те же китайцы использовали его активно и давно, но это не дало того прорыва технологий, что мы наблюдаем с вами до сих пор.

По логике Аллена дело состоит в том, что в Англии после великой чумы сохранилась экономика высоких зарплат. Судя по имеющимся данным, это факт, хотя объяснение, почему после восстановления численности населения везде реальная заплата довольно резко просела, а в Англии и Нидерландах осталась прежней, не до конца прозрачно.

Но так или иначе в Британии приходилось платить рабочим больше, чем на континенте, а аутсорсинга тогда еще не придумали. Поэтому скаредных (или просто бережливых) предпринимателей ужасно интересовало – как можно сэкономить на труде. В сочетании с возможностью использовать крайне дешевую энергию каменного угля это породило стремление заменить труд капиталом в виде машин. Дальше, в известном смысле, уже нюансы – кто, как, где, украл, подсмотрел, придумал, соединил и докрутил. От Ньюкомена и Веджвуда до Аркрайта и Дерби II.

Долгое время никто в мире не мог применять английские машины по простым и понятным причинам. Дело не в некомпетентности или лености, просто нигде больше не было дешевого угля в нужном количестве. Французы пыжились, копировали, но все шло прахом – невыгодно. И сами же англичане вырыли себе яму, доведя свои машины до ума – снизив потребление угля. Как только машины стали гораздо более эффективными, их почти сразу скопировали в Европе и США, включая наши с вами Палестины. Аллен для закрепления материала разбирает фазы изобретения и распространения нескольких ключевых изобретений, от «Дженни» до чугуна на коксе.

Мне понравилась та часть книги, где Аллен попирает многие традиционные идеалистические и не очень концепции. От эффективности огораживания до «научной культуры», привнесенной элитой в английский народ.

Если верить его цифрам, и первое, и второе – снобизм имущих классов. Огораживания были, скорее, переделом собственности в пользу лендлордов, которые идеологически оправдывали изъятия большей эффективностью такого хозяйства. Данные это не подтверждают.

Что до научной культуры, то тут сходная картинка. Таковой миф – реакция элиты на то, что большая часть изобретений сделаны хоть и не рабочим классом, но выходцами из простой буржуазии, отнюдь не лендлордами. Желание увеличить свою роль в эпохальном событии приводит к мифам о диффузии высокой культуры элиты в нижние слои, где она дала такие замечательные результаты. Трудно не вспомнить историю с Шекспиром, которому во многом отказывают в авторстве его произведений из-за его социального происхождения.

Интересно, грамотно, содержательно.