4.5 Записки премудрого пескаря

Люблю мемуары современников описываемых событий. Ясно, что солгать и написать по заказу они могут и вполне это делают в некоторых случаях, но главный вопрос в их восприятии действительности. Основной минус конкретно этих - проактивная красная позиция. В тех эпизодах, где нет налёта отношения к власти и пропаганды, всё прекрасно. Ковалёву удаётся ухватить несколько самых основных черт того, о ком ведётся повествование. Например, глава про Мейерхольда, где они застревают в Крыму, занятом белогвардейцами. Казалось бы, время для агиток и речёвок. Но опасность для жизни и воспоминания об этом отрезке по прошествию лет, кажутся лишёнными всего наносного. Была только шуточка про красную наволочку, в которую не стоит заворачивать вещи, а то деникинцы привыкли стрелять во всё красного цвета. Но это было неожиданно в тему и смешно, в отличие от диферамбов Луначарскому или Клюеву.
Поставил 5 звёзд потому, что оцениваю не по жизненной позиции, а по умению качественно описать встречи, после которых у меня получалось вообразить себе атмосферу, окружавшую человека, его отношение к жизни/смерти и некоторые важные черты характера. Признаюсь, читал у автора только сборник "Самосожжение", да и то не весь. Мне десятилетней давности он показался слабым и натужным на фоне всех поэтов, которых он вспоминает в этой книге, например. Бледная тень имажинистов, членом кружка которых, кстати, он был некоторое время.
Вообще забавно читать и понимать, как он смог прожить девяносто лет - очень пронырливый человек был. В армии служить по зрению не мог, поэтому все войны двадцатого века прошли мимо него. Побыл футуристом, имажинистом, рупором Советов на поезде просвещения, секретарём Луначарского, спецкором "Огонька", объездившим всю страну. При этом прозорливо отказался от должности наркома, когда Луначарский предложил ему. При зарплате в 500 рублей, между прочим. Премудрый пескарь эдакий, человек в тени, на короткой ноге со всеми: бывал у тех, у этих, знает лично вон тех, приглашаем в салоны тех самых...
Книга показалась слабее Катаевского «Венца» , «Некрополя» Владислава Ходасевича и «Романа без вранья» Анатолия Мариенгофа . Однако составлена толково, без прыжков во времени. Я вот только не особенно понял, почему так ма о Маяковском: немного о взаимном уважении, воспоминания о первой встрече и противопоставление с Есениным и разубеждение читателей в том, что эти двое друг друга не переносили. Всё на том, о Клюеве, например, больше и интимнее даже. С другой стороны, не мог же Ковалёв-Ивнев знать всех лично и близко.
Стоящая, не особенно популярная, но приятная вещь. Основной описываемый период: с 1911 по 1930, двадцать ярких любопытных лет, пришедшиеся на молодость и начало зрелости автора. Скорее всего, как раз идеализированное Я поэта и прозаика как раз этого периода жизни.