3

«Новый век китайской литературы», - было написано на обложке и, читая эту книгу, изданную в 2016 году, я не могла не согласиться, что современная китайская литература, уходя от традиционных этнических канонов и шаблонов культурной революции, действительно, меняется. Правда, трудно сказать, в какую сторону: к добру или к худу. Утратить этнический колорит, исконнюю декоративную литературную самобытность еще как-то получается, хотя «ломка» трудна, а вот превращаться в копию европейской или американской прозы, сохраняя при этом непривычные им ментальные коды, своеобразную закрытую прямолинейность межличностных отношений, странноватую, какую-то хтоническую эротику, вряд ли выходит. Так что, наверное, стоит признать, что этот процесс пошел, но эксперимент продолжается, и «Гора Тяньдэншань» - яркое этому свидетельство: она, на мой взгляд, «застряла» где-то посередине между традицией и новацией.

С первых же страниц стало понятно, что все это будет малочитабельно, и все же я решила осилить до конца произведение, в котором встречаются такие метафоры, как «она выглядела такой одинокой и сиротливой, словно заброшенная свая», «дети и взрослые смешались, словно вода и молоко», а отношения между мужчиной и женщиной иллюстрируются отношениями между Гоминьданом и Компартией (!), Карлом Марксом и его супругой Женни (?). Вам бы такое пришло в голову? То-то и оно. Вот я и подумала, что будет любопытно посмотреть, как на таком полуметафорическом, полуиносказательном языке можно затронуть струны чьей-то (кроме, наверное, китайской?) души, вовлечь в актуальные переживания героев, заставить сопереживать их моральным терзаниям и совладанию с социальными и любовными проблемами. Так что для меня это стало не столько опытом литературного познания, сколько индивидуальным психолингвистическим трипом.

Даже не ожидая ничего особенного от этой книги, было трудно избавиться от ощущения, что всерьез ее читать ну никак не получается, уж слишком она социально и эмоционально выпрямлена, ригидна. Несмотря на серьезность происходящего (юную девушку обманом принудили к проституции, а когда она начала новую жизнь под новым именем, прошлое настигло ее, наказав по полной и толкнув на путь преступления) и актуальные темы (коррупция, двойная мораль, бизнес на наркотиках), у меня постоянно возникало ощущение ярмарочного представления, гиньоля или бунраку, как если бы китайские Джуди и Панч на ее страницах разыгрывали свои скетчи. Да и сюжет, в общем, не поражал оригинальностью, напоминая опусы отечественной литературы 40-50-х годов с их декларативностью и идеологичностью. Может быть, для китайской литературы это и можно считать прорывом в свободу раскрытия амбивалентного внутреннего мира персонажей, но читать без смеха подобострастно-братские диалоги Вэя Цзюньхуна с начальством или наставительно-побудительные – с Лун Мин, женщиной, в которую он влюбился, просто невозможно, настолько они отражают коллективистическую, статусную, возрастную, гендерную ментальность Китая, веками въевшиеся социальные привычки, отличающиеся от европейских и русских. Конечно, в сухом остатке получается нечто вроде социальной драмы, особенно если учесть ожидаемо драматический финал, но текст оставляет впечатление картонное, неживое и неестественное, как адаптированная версия чего-то более глубокого и сложного, как упрощенная книга для чтения для изучающих иностранный язык.

Думаю, что на «Горе Тяньдэншань» мое знакомство с Фанем Ипином и закончится. Было бы странно рекомендовать такую книгу кому-то, она – весьма на любителя. Но даже ощутив себя «любителем на час», трудно отвлечься от ее психологической половинчатости и принудить себя искать поводы вступить хоть в какой-то внутренний диалог с автором.