3

«Падение Царьграда»
Автор влюбился в Константинополь. Поэтому роман получился по-хорошему атмосферным. Вот прямо зримо представляешь храм святой Софии – главнейшую византийскую святыню. Дворец, выстроенный специально для того, чтобы читать в нём Гомера. Всенощное бдение. Соревнование гребцов. Арену, на которой иной раз скармливают преступников диким зверям. Всегда оживлённую пристань… В общем, при взгляде на Византию даже не в лучшем её состоянии всецело понимаешь психологию послов князя Владимира, попавших туда в более благополучные для неё годы и узревших в ней свой эстетический идеал.
Именно эстетическая сторона оказалась здесь самой сильной. Но что касается всего остального - караул!
Начнём с причин падения. Разные люди отзываются о них по-разному. Пётр 1, например, указывал на неразвитую оборонку. Тихон Шевкунов – на системный кризис в ряде сфер, в первую очередь идеологической, ибо разруха начинается с головы. А вот по Уоллесу во всём виноваты жиды. Верней, тот жид, который Христа послал. А Христос ему говорит: «Я-то пойду, а вот ты – оставайся!». Вечный жид, если кто не понял. Именно он спровоцировал конфликт. И именно он подсказал, когда и чем лучше бить. А без него Константин как-нибудь доживал бы на развалинах империи, а Магомет давил бы молитвенный коврик.
Зачем жид это сделал? А это он так служит Богу. И судя по горячей молитве - Богу Израилеву, считая себя орудием добра. Скажете: нафига Богу такой подарок – война и уничтожение красивого города, между прочим, оплота христианства, и причём тут вообще добро? Но логика 80-го уровня, чё. Вторая причина – обидки на Константина. Не постоял тот за справедливость, как жид того хотел. И проекта не принял. Угу. Расправиться с человеком, не имея доказательств его вины, и уравнять Христа и пророка Магомета. И с дочерью… Хотя что с дочерью? Говорил же ему русский монах Сергий: «Я твою дочь нашёл, дай мне твоего человека в напарники – мы её вытащим». Так уж дождался бы. Вместо того чтобы бежать из Константинополя, на ходу изрыгая проклятия и сея разрушения.
Автор не пытается встать ни на одну, ни на другую сторону. Посему что Магомет, что Константин – каждый благородный герой, рыцарь и вообще мудрец. Лично меня он в этом не убедил. Потому как если Магомет такой благородный, то почему он развязывает войну на уничтожение без предупреждения и в четыре утра? А если Константин такой мудрый, то почему не крепил оборону? Тем более что напряжённые отношения с турками длились не первое десятилетие.
Хотя, в принципе, Константина можно пожалеть. Он император. Но император без империи, без ресурсов, практически без финансов, без стабильной поддержки элиты и масс, а также без мозгов гения, которые помогли бы выправить ситуацию. Ну и – вишенка на торте – с религиозным расколом в государстве. Интересно, что никто из духовенства – в романе – защищать город особо не рвётся. «Неверные войдут в город, но в ту минуту как они поравняются с колонной Константина Великого, с неба снизойдёт ангел, вручит меч человеку низкого происхождения, который тогда будет сидеть у подножия колонны, и прикажет ему отомстить за народ Божий; тогда устрашённые турки обратятся в бегство, и их не только прогонят из Константинополя, но и оттеснят до пределов Персии. Это предсказание вполне нас успокаивает, и мы нисколько не боимся Магомета».
У Магомета же наоборот – есть ресурсы, есть мощное вооружение, есть куча народа, готового сражаться – если не за веру, так за деньги.
Благородство же других героев понимается автором несколько странно. В русском языке есть поговорка «и рыбку съесть, и на х*й сесть». Так вот ведут они себя именно так. Тот же Сергий (которого автор называет не то монахом, не то послушником) под конец спокойно отходит от православной церкви, женится и щедро раздаёт милостыню – из денег Магомета. Или эмир Мирза – вроде бы окончательно порывает с Магометом и сражается против него. Но при этом старается его уберечь, а то как бы шальная стрела в него не попала.
В романе есть очень интересный персонаж – царевна Ирина. Замечательная женщина, к которой вообще не придерёшься. Очень женственная, но при этом очень мудрая. Способная вдохновлять на подвиги и в какой-то мере сама способная на подвиг. Это она не бежит из осаждённого Царьграда, сколько бы ни уговаривал её Мирза. Она превращает собственный дом в больницу для раненых. И хоругвь в первых рядах проносит. И при обстрелах сохраняет спокойствие и уверенность. Под конец она становится женой Магомета. Автор пытается убедить читателя, что она влюблена и по-своему счастлива. Конкретно мне в такое что-то слабо верится. Нет, в то, что она могла выйти замуж, пытаясь спасти то, что можно спасти, верю. В то, что, выйдя замуж, старалась держать марку и создавать имидж хорошей жены – верю. Но это уже не любовь, это насилие. А вот в то, что неглупая и патриотично настроенная женщина искренне влюбится в своего врага…
Хотя, возможно, я придираюсь. Роман таки заслуживает прочтения. Но параллельно с просмотром фильма «Гибель империи. Византийский урок».

«Последние дни Иерусалима»
Здесь автор не пичкает читателей романтической дурью. Так что роман напоминает научпоп. А точнее – статью из Википедии. Роман позволяет ввести в курс дела дилетантов – это плюс. Но практически лишён запоминающихся персонажей – это минус. Вернее, автор пытается вводить вымышленных персонажей, пытается вводить реальных, кое-где их даже подкрашивает (в этом смысле наиболее яркими вышли Веньямин, Фамарь и Береника) и… сливает, когда те становятся ему не нужны. Или берёт из ниоткуда. К падению Иерусалима в какой-то мере приложила руку его царица Береника. Куда она делась? Власть в восставшем Иерусалиме захватывали Симон, сын Гиоры и Елизар бен-Ганан. Кто эти люди? Неясно. Как захватывали? Неясно.
Батальные сцены и положение в осаждённом Иерусалиме тоже выписаны чересчур сухо. Зато о причинных сказано очень чётко. Иерусалим сам себя наказал.

«Положение иудейского государства было печально. В палестинских домиках развевалось римское знамя, а в городах звучала греческая речь. В самом Иерусалиме ненавистный вид римского орла на башнях замка Антония жестоко оскорблял священные чувства иудеев, во всей стране чужеземная культура вытеснила их национальную самобытность.
Народ, погрязший в косной неподвижности вековых предрассудков, был груб, суеверен и совершенно неспособен управлять собою. Налоги росли, производительность падала, бедность увеличивалась, а спорящие между собою секты сеяли плевелы внутренней розни и обостряли отношения с враждебным языческим миром.
Общество разделилось на два лагеря, одушевлённых непримиримой взаимной ненавистью. Просвещённые евреи и прозелиты, живущие за границей, граждане галилейских промышленных городов, большинство саддукейской аристократии и располагающая военной силой страны иродианская партия стремились к государственным и социальным реформам в эллино-римском духе, к объединению Палестины под скипетром тетрарха Ирода Агриппы II, видя спасение и будущность еврейской нации в культурной солидарности с высокообразованным античным миром.
С другой стороны, напротив, фарисеи и зилоты, опираясь на иерусалимскую чернь и народную массу, твёрдо стояли за самобытность, стремились к возврату в доиродианский период и видели спасение в усиленной преданности искажённому талмудом Моисееву закону.
Все они, отвергшие и распявшие Иисуса Христа, веровали в пришествие обещанного пророками Мессии, который должен водрузить знамя иудейской гегемонии над всеми народами и утвердить свой престол в Иерусалиме, как в столице мира...
Считая античный мир гнилым, они мнили себя его обновителями, проповедовали религиозное и национальное изуверство, раздували пламя фанатизма. Взаимная вражда сторон усиливалась, росла и грозила при первой искре вспыхнуть пламенем междоусобия».

Это в начале. А в конце, после восстания, всё только обострилось. И да, создаётся впечатление, что евреев автору не особо жаль. Римлян, кстати, тоже. А вот город жалко, это да.