4 О воплях Видоплясова и не только

Удивительно все-таки, как с возрастом меняются наши представления о знакомых с детства русских классиках. Какая ассоциация возникала у меня практически всегда при упоминании Федора нашего Михайловича? Конечно же, трагизм, заламывание рук, слезы, лихорадочные исповеди, глубокое погружение в метания души... А за сатиру в моем понимании отвечал в российской классике XIX века, прежде всего, Михаил Евграфович.
Словом, если следовать детским стереотипам, то про село Степанчиково должен был писать Салтыков-Щедрин, а никак не Достоевский...
Правда, после "Господ Головлевых" и "Пошехонской старины" я прекрасно понимаю, что трагичности Михаилу Евграфовичу не занимать, а читать его, пожалуй, даже более страшно, чем Достоевского, потому что за уменьшительно-ласкательными суффиксами и благостной обстановкой бесы скрываются едва ли не более жуткие чем те, которые у Федора Михайловича в романе прямо представлены.
Но вернемся в село Степанчиково. Вполне благополучно на первый взгляд завершившаяся женитьбой история Сережиного дяди при внимательном прочтении пугает немало. Просто потому, что и сам дядя, и его молодая жена остались в Степанчикове рядом с манипулятором Фомой Фомичем, и истеричной генеральшей, со всем этим сонмом многочисленных чад и домочадцев, каждый из которых способен любой день превратить в шум, скандал и "вопли видоплясова"...
Понятно, что сюжет этой истории был мне хорошо знаком. Не только по юношескому прочтению, не просто по пересказам и отсылкам, но и по достаточно буквально иллюстрирующему текст фильму с Александром Лазаревым и блистательным Львом Дуровым. Повесть, к сожалению, практически ничем уже создавшееся общее впечатление не дополнила, и не изменила. Разве что еще раз напомнила, как здорово удался Дурову этот манипулятор-правдолюбец Фома, на фоне которого остальные герои почти пропали. У Достоевского никто не пропадает, каждый чем-то запоминается, что еще раз напоминает существенную разницу между подлинным литературным текстом и любыми его интерпретациями.

Поскольку повесть я слушала, добавлю пару слов об озвучании. Книгу начитал любимый многими актер Иван Литвинов, продолжатель известной династии чтецов. Прочитал достойно. С точки зрения техники речи - никаких к нему претензий. В отличии от многих собратьев по цеху, все ударения на местах, никаких спотыкливых пауз. Но вот актерствование было чрезмерным. Все взахлеб, всё чересчур. Местами я ловила себя на том, что хотелось сделать потише, притормозить его. Потому что за подобной экспрессией отчасти теряется глубина. Потому что вместо повести Достоевского слышишь вопли Видоплясова. Начинаешь невольно за событиями следить, а не за внутренним миром персонажей. :( А в итоге - не страдающий Достоевский, и не трагичный Салтыков-Щедрин, а говорливый Вудхауз, только гораздо менее забавный. Так что любителям классической отстраненно-размеренной манеры чтения рекомендовать могу с большой осторожностью. Наверное, кто-то более спокойный справился бы с этой повестью не хуже, да и слушателя не так напрягал собственной интерпретацией событий.