3 Коктейль из современной истории России, рыцарства и русского еврейства

Этот роман – своего рода история 80ых – 00ых, но не политическая или экономическая, а искусственная. Точнее сказать, история переплетенная с историей искусств. Именно так, характеризует эту книгу сам автор. Действительно, главные герои – интеллигенты, так сказать «второй авангард», обсуждающие курс валюты, иностранные картинные галереи и выражающие протест режиму.
Искусство здесь выписанно очень интересным образом и самое главное категоричным. Автор не любит авангард и всячески это подчёркивает. Он уничижительно отзывается об интеллекте этих художников (которые знают о своей стране меньше, чем иностранцы), готовых лизать жопу Западу ради признания их таланта. И чем сильнее будешь лизать, тем выше прыгнешь. Правда потом станешь ненужным и забытым, но в нужный для Запада момент, зайдёшь на пьедестал. Уничижительность выражалась не только в интеллекте, но и в фамилиях (Педерман), перфомансах (кто выходил на сцену испражняться, кто занимался сексом с хорьком). И кстати, художник с хорьком – чуть ли не главный персонаж романа. Он преследует нас на протяжении всей книги, мы естественно, наблюдаем за развитием их отношений. Как просто секс перерастает в любовь и ревность, наблюдаем за признанием творческих заслуг, за обретением авторитета. Эта история, наверняка, должна показывать нам некую параллель с историей России. Но я как-то не проследил за этим. Не придал, так сказать, значения.
Как обычно, от Кантора достаётся либералам. Теперь он сравнивает их с педерастами и глупыми людьми, готовыми продаваться и отдаваться Западу за деньги и славу. И хоть фамилии этих людей изменены, они всё же читаются. Например, легко можно найти среди них Березовского. Некоторые фамилии и вовсе не скрыты. Но это специальный ход такой. Бердяефф, Власов и Махно (потомки тех самых), сидят в парижском баре и рассуждают о России. Некий символ, да. Забавно. Но опустим эту тему. Итак в каждой рецензии на книги Кантора, только и делаю, что пишу о либералах и авангарде. Нужно найти для себя что-то новое. И наверное, я это сделал.
1. Русско-еврейские взаимоотношения.
Меня тронули диалоги в русско-еврейских семьях, где у каждого своя правда. Одни из её членов – образованны и интеллигентны, они упиваются собственным превосходством, но при этом чрезвычайно скупы и мелочны, отворачивающиеся от своей родни в трудный для тех период, другие – безграмотные, зачастую пьяницы, задиры, но при этом с большой душой и готовые помочь в трудную минуту, отдав последнее. Ну а их потомство, выписано так:

«Русские евреи могли взять бы иной набор качеств из генетических свойств — скажем, неплохой комбинацией было бы сочетание мудрости и терпения. Однако отличительными чертами русских евреев сделались глупость и гордость».

Безусловно, это всего лишь карикатура и не стоит воспринимать всё буквально. Но эти ноты или точнее мазки, которые сделал автор, почему-то тронули меня до глубины души. Мне кажется, в этом что-то есть.

2. Поиск идеи Европы.
Кантор задаётся вопросом: существует ли европейская идея помимо христианства? Существует. Быть может, она тут же придёт вам в голову. Закройте сейчас глаза и попробуйте её сформулировать. Давайте. Готовы? Фашизм. А вы что подумали? В любом случае, вы подумали, а думать всегда полезно. А взгляд на идею, может быть разным. Итак, фашизм. По мнению автора мы его уже потеряли, прям как СССР. У фашизма могло быть большое будущее, но скорее всего, не будет. Давайте сразу я уточню, а то вдруг у вас начнётся негодование. Автор еврей, в своей публицистике он впадает в истерики при воспоминаниях о концлагерях и уничижительно отзывается о национал-социализме и фашизме. Полегчало? Надеюсь что да. Продолжаем. Слово «фашизм» – синоним слову «рыцарство»:

«Рыцарство воплощает неуемный дух, склонный к экспансии и вооруженному вмешательству, характер, непримиримый ко всякому препятствию, победительную страсть, направленную на совершение некоего выразительного деяния, того, что будет отличаться от обычных поступков и заслужит названия подвига. Это — превосходящее простые нужды обыкновенных людей свершение — лежит в основе рыцарского мировоззрения и делает рыцаря как бы превосходящим его окружение — превосходящим хотя бы потому, что он готов совершить нечто из ряда вон выходящее, а прочие не готовы. Часто это из ряда вон выходящее деяние связано с освобождением какого-нибудь узника, защитой прекрасной девушки, но так же оно может быть связано с убийством невинных людей, присвоением чужого имущества, вмешательством в абсолютно чужие дела в отдаленных землях, выполнением невнятной прочим людям миссии. Таким образом, подвиг — это не обязательно хороший поступок, это, прежде всего, выдающийся поступок, который хорош именно своей экстраординарностью. Это, невнятное для людей оперирующих христианской моралью, представление о хорошем, как о могучем, — лежит в основе рыцарства. Греческие герои демонстрируют подобное поведение охотно, они режут, потрошат и жгут, совершая тем самым подвиги, которые хороши просто потому, что это — подвиги Герои прекрасны и неумолимы, в них несомненно присутствует моральное начало, просто эта мораль не христианская. Впрочем, те западные рыцари, что отправлялись на поиски христианских святынь, являли своими подвигами образец морали для христианства необычно. Гавейн отважно вмешивается в битву, защищая честь принцессы и губя при этом несчетное количество простых солдат, которые участвуют в битве против своей воли и попадают ему под руку. Впоследствии выясняется, что битва велась напрасно: принцесса помирилась со своим оскорбителем и даже вышла за него замуж, выяснилось, что людей он убивал зря — можно было и не убивать. Однако подвига Гавейна это не умалило: он отважно сражался, уничтожил много народу, его деяние останется в веках. Вероятно, следует признать, что помимо субъектов, совершающих подвиг, существует объект подвига — и таким объектом подвига является так называемый народ, который в зависимости от ситуации, то освобождается, то умерщвляется. Поскольку народ всегда живет не особенно хорошо, то поле деятельности для рыцаря безмерно — он всегда найдет, кого бы еще освободить. Поскольку народ заведомо неумен и склонен к бессмысленному сопротивлению, возможности для нахождения противников также обширны — всегда найдется, кого прикончить. Именно рыцарями: т. е. защитниками одних обездоленных и убийцами других обездоленных и мнили себя горделивые Гитлер и Муссолини, Франко и Салазар: более того — именно рыцарями, и никем иным, они и были. Простирая мускулистые длани свои к власти, они чувствовали себя Гавейнами и Зигфридами, разящими драконов и уберегающими принцесс от напасти; то, что при этом некие солдаты или гражданское население (незначительные люди, не соответствующие своим масштабом подвигу) и уничтожались, вполне соответствовало духу рыцарского мифа. Следует одновременно признать и то, что другая часть населения получала привилегии и поощрения. Геройство — не есть делание хорошего (в христианском понимании этого слова), геройство есть делание великого».

Поэтично, неправда ли? Исходя из этого, Кантор делает следующий вывод: понятие прекрасного не принадлежит христианской культуре. Христианство лишь присвоило достижения прошлого и сообщило самодостаточной красоте иные качества (добродетель и смирение, например) вообще говоря, красоте не присущие. И поэтому сочетание фашизма (рыцарства, язычества, античности) и христианства дало тот крайне терпкий коктейль из смирения и напористости, веры и власти, стремления к абстрактному добру и конкретной бесчеловечности — который характерен для европейской культуры.

3. О преимуществе России.
Здесь я просто приведу цитату, которая, на мой взгляд, очень точно описывает проблему современной России:

«Россия всегда отступала в глубь самой себя, оставляя противнику бесплодную территорию, в которой тот терял силы. То была стратегия обеих великих отечественных войн. Русская армия оставила Москву победоносному Наполеону и обрекла французскую армию на бессмысленные маневры по мерзлым дорогам. Столица России должна была быть перенесена в Куйбышев во время Второй мировой войны, во времена Смуты ополчение собиралось в Новгороде, в годы Белого движения альтернативную столицу замыслили в Омске. Нелепая география длинной и холодной страны и есть запасной вариант ее развития, стратегия ее укреплений — т. е. глубокий тыл, куда она уходит, чтобы собраться с силами. Сегодня именно это свое преимущество Россия теряет, бросая все силы на развитие Москвы и отдавая тыл — нашествию. Когда тыл будет оккупирован, Россия перестанет существовать, это ясно».

Не устаю повторять, что Кантор – сильный автор. Специфичный, повторяющийся, но сильный. Иногда он может вам рассказать что-то интересное, иногда замучать своим занудством, а иногда ввести в скуку повторениями. Этот роман очень большой и осилить его – подвиг. Настоящий рыцарский подвиг и христианское терпение. Да.