4 Исповедь призрака с живым сердцем

В далёком 2008 году (так и хочется добавить «… когда деревья были выше, а трава зеленее») Стефани Майер, вооружившись экранизацией, победным маршем зашагала по планете, и… я о ней абсолютно ничего не знала. Пока годом позже томно вздыхать по вампирской саге стала едва ли не каждая вторая моя однокурсница, фарфоровое лицо мальчика-вампира украсило тетради, блокноты, футболки и даже портфели, а по поводу глупышки Беллы, вечно демонстрирующей в кадре свои зубы, злобной тирадой не проходился только ленивый. Что за времечко было! И совсем не хочется вспоминать свое зыбкое ощущение, что мечты летят под откос, которое тогда мучило меня. Под натиском личных проблем мне было совсем не до успешной домохозяйки Майер, устроившей маленькую бурю в читательском мире, пока однажды искусительница-подружка не наскучила мне порядком на паре по английскому языку, напевая на ухо «…Have I found you? Flightless bird…» И тогда я пообещала – пара страниц, не больше. Лучше бы не обещала. Пробежала по первым строчкам, зацепилась за абзацы, оставила позади главу и… (каюсь, святой отец) провалилась. Не было ни судорожных всхлипываний, ни безудержных восторгов, ни порыва защитить шаблонно-наивный сюжет с пеной у рта. Просто беспокойная история любви между обычной девушкой и вампиром отвлекла от насущных проблем, ничего не требуя взамен, – ни тщательного лингвистического анализа, ни поиска сокровенного смысла между строк, ни суматошного запоминания деталей. Стефани Майер сотрясала романами общественность не один год, на смену ее вампирам и оборотням пришли другие, надолго задав направление авторской мысли в современной литературе и киноискусстве. Мне вполне хватило одной истории. А впрочем, к чему все эти мои бесцветные воспоминания?

Я долго обходила стороной фэнтези и фантастику, поэтому как таковые столпы жанра мне почти не известны. Жалею ли я о том? Я предпочитаю думать, что все впереди. И вот Энн Райс. И вот новый глумливый мрачный мир. Я закрываю глаза и обретаю понимание, откуда вилась крученая веревочка жанра (хотя, конечно, не Райс стояла у самых истоков). С последним ее витком осталась только оболочка, только декоративность. Куда Эдварду Каллену и всем его литературным наследникам до Лестата и Луи? Столь похожие внешне, разве будут они так же интересно рассуждать над своей судьбой? Будут ли они, пусть и украшенные лоском современности, иметь магическую притягательность Армана? Исполнится ли когда-нибудь образ девушки-вампира той же трагедийностью, тем же глубоким эмоциональным надрывом, что были присущи Клодии? Моей любимой маленькой Клодии. Как все причудливо исказилось сквозь призму лет.
И сейчас, окинув взором историю Энн Райс по прочтении, понимаешь, что «Интервью с вампиром» - не прекрасная галерея изящных бессмертных созданий, а едва ли не горькая исповедь призрака с живым сердцем. Придумывая своих героев, автор занималась не исключительно любованием, а пыталась познать природу бессмертия, исполнить изящный реверанс в сторону прогресса человеческой мысли. И потому ее герои получились не только прекрасными ликом и жаждущими крови, но и задумчивыми, ищущими, но так и не получившими однозначные ответы.
Прежде всего это касается Луи – главного героя романа, поведавшего в ночи свою историю. Потеря брата и падение стали залогом его превращения. Роковая встреча молодого человека с вампиром обернется для Луи страшными последствиями – утонув в чувстве вины, он будет обречен на вечное одиночество, вечные скитания без возможности быть понятым и услышанным. Его знакомство с Лестатом, импозантным одиозным вампиром, не принесет ему утешения. Лестат не способен ответить на вопросы Луи о натуре вампира, о Боге и том, что является истинным Злом, как и не способен стать другом. И если мысль об убийствах повергает Луи в шок, заставляя подавлять в себе жажду убийства, то для Лестата его сущность вампира не иначе как божественна, наделена уникальной возможностью быть созерцателем бесконечного бега времени. Противоположность натур Луи и Лестата должна бы неминуемо развести их дороги, но однажды под покровом ночи в старом квартале Луи находит девочку, сироту, обреченную на смерть, - Клодию.
Появление Клодии перевернуло жизнь Луи. Нет, он не стал меньше терзаться мыслями о зле, которое приносит его существование, но получил стимул к жизни – любовь. Вот только насколько разумно было заточить в маленьком хрупком теле человеческую душу, девочку, девушку, женщину?.. Луи и Лестат задумаются об этом слишком поздно.
Откровенно говоря, образ Клодии показался мне в книге самым удачным. Для меня он был нов и смотрелся на фоне других куда более колоритно. Луи, вызывающий сочувствие вечными поисками своего места в мире, и Лестат, задевающий своей таинственностью и харизмой, почему-то не дарили столько подспудных размышлений о превратностях судьбы. Каково это, вечно вызывать умиление без надежды на истинную любовь и страсть, без возможности полноправно распоряжаться собственной жизнью? Клодия была просто обречена стать счастьем для других без шанса быть счастливой. Любила ли она Луи? И, если любила, почему отпустила? Если праведный гнев и желание мести Клодии логичны, то как понять, возможна ли любовь с примесью ненависти, возможна ли любовь после прощения? Клодия – загадка, разгадку к которой каждый обретает внутри себя сам.
По-своему загадочен и Лестат, но насколько он притягателен? Думая о нем, я почему-то совершенно не могу отделаться от разочарования. Одарив его притягательной внешностью, незаурядными способностями и нетипичным характером, Энн Райс рассказывает его историю сухо, кратко и словно не любя. Кто подарил Лестату бессмертие? Как Лестат выжил после нападения Клодии и пожара в «Театре вампиров»? Автор не дает никаких разъяснений, полностью полагаясь на фантазию читателя.
И, безусловно, образу Лестата очень далеко до Луи, каждый вопрос, каждое сомнение которого есть безусловная мысль автора. Его мировоззрение, облаченное в слова. И потому для меня сейчас, на данном этапе принятия, «Интервью с вампиром» - не приключенческая история и не песнь о необычной любви, а скорее философская притча, оставляющая после прочтения долгое книжное послевкусие.

Роман Энн Райс словно соткан из намеков и темноты, звезд, ныряющих в пучину моря, и старых развалин, таинственных встреч и опасных поворотов судьбы. Он сумрачен, тревожен и непредсказуем. Он – яркое дитя готики, но не только колоритная картинка. Он как крадущаяся тень в темной подворотне – дарит ощущение присутствия, заставляет задуматься о первопричинах и подчас необратимых последствиях наших поступков. И, конечно, о том, что совсем нет ничего привлекательного в бессмертии, поскольку всегда его неизменным спутником будет одиночество.

Простая идея с кладезем мыслей в основе. Подумать только, сколько наслаивается на нее чужой словесной мишуры… Иногда так полезно вернуться к началу.