Давно ли по просторам русской литературы одиноко бегала загадочная лисичка А-Хули – и вот вдруг появляется целая китайская деревня. Поклонник ушу и вообще всего китайского Алексей Винокуров выпустил в свет роман «Люди Черного дракона».
Фабула заманчива: действие происходит в многонациональном селе на далеком Амуре, где проживают не только русские, китайцы, евреи, но и амазонки, родственники леших и потенциальные русалки. Казалось бы, читателя ждет увлекательный мир, полный неизведанного и неожиданного.
Как бы ни так. Персонажи плоски, место действие обрисовано довольно условно, а происходящие события не только банальны, но и вторичны. Так, описывая историю амазонок, Винокуров повторяет известный рассказ Шолохова «Когда казаки плачут»: помните, там еще бабы ушли от мужиков и зажили сами по себе? Иногда автор опускается даже до уровня анекдота из серии «встречаются как-то китаец и еврей». И все это происходит на фоне полного, я бы сказала, обескураживающего незнания самых элементарных законов природы (с березы, к примеру, падают не только желтые, но и красные листья).
А между тем этот роман награжден премией журнала «Знамя», и вот теперь номинирован на «Большую книгу». К чему бы это? Не оттого ли, что автор, отвернувшись от замкнутого столичного мира, напрягая зрение, вглядывается за Урал, в мир, который современная русская литература открывает заново. Достаточно вспомнить Алексея Иванова, который, при всей своей дотошности и внимании к каждой детали, от костюма до облика городов, населяет приуральские окраины русского мира материализованными мифами. Что характерно, когда тот же Иванов пытается писать о Москве («Комьюнити»), у него это выходит скучно и плоско – это не его мир.
Как Амур, судя по книги, не мир Винокурова.
В принципе, при желании у Винокурова можно найти скрытые переклички и с романом Яхиной «Дети мои»: великая река (у Яхиной это Волга), пришлое население, приносящее с собой свои мифы, плотное переплетение сказки и реальности на фоне исторических событий первой половины XX века… Но у Яхиной книга получилась, а у Винокурова нет. Может быть, потому, что за плечом Винокурова стоит ухмыляющийся призрак Пелевина, который если и научил чему-то современных писателей, так это насмехаться надо всем без разбора. И вместо живых персонажей получаются какие-то «Куклы» (сценарий к который Винокуров в свое время успешно писал): типичный китайский крестьянин, типичный раввин, типичный русский охотник… И где-то в воздухе повисает история о зловещем Доме, где живет сама смерть. Не страшно, потому что все высмеивается. Да честно говоря, и не очень смешно.
Если и играют «Люди Черного дракона» какую-то роль в современной литературе, то лишь одну: они ясно обозначают нарастание интереса к глухой русской провинции, которая до этого виделась какой-то уныло-однообразно, а поди ж ты – оказалась и разной, и яркой, и загадочной, и исторически значимой. Настолько, что это заметили даже в Москве. И вот Винокуров вглядывается на Восток, но мешает ветер, режет слезящиеся глаза, так что и видно неясно, кто там: китайцы – это точно, вроде, еще какие-то евреи. Ну и русские – русские-то точно должны быть.
Смотрите внимательнее, вас ждут открытия.