5 Когда б вы знали. из какого сора

Мною руководили усвоенные еще в юности идеалы, которые оказались слишком привлекательными, чтобы в зрелости от них отказываться.

А вы знаете, что Натт-о-Даги - древнейшая дворянская фамилия Европы, известная с 1280 года? Что Никлас Натт-о-Даг дебютировал этим романом? Что Фредерик Бакман не только деятельно участвовал в обсуждении книги, когда она писалась, но и серьезно помог с финансированием проекта? Что перевод на русский, о котором говорят, как об эталоном, сделал Сергей Штерн (по первой и основной профессии кардиолог, работающий в Швеции)? Что есть роскошный звуковой вариант романа, фактически аудиоспектакль, начитанный Григорием Перелем, Егором Морозовым и Мариной Лисовец?

Нужны веские причины для того, чтобы человек, который: 1.не по детективам; 2.не по исторической прозе, взялся за роман, обещающий то и другое. Да к тому же шведский (о, эти навязшие в зубах детективные страсти-мордасти на экспорт из самой благополучной страны мира). Да к тому же, от неизвестного автора. Да к тому же, обещающий кровь-кишки-доброту в промышленных масштабах. Причин оказалось четыре: две рекомендации от небожителей (Юзефович-Завозова) и две от людей из плоти и крови, знакомых мне, правда, только по сетевому общению. Взялась и не пожалела.

Нет, сначала все-таки споткнулась. Там зачин, понимаете ли, такой нетривиальный: из загаженного местного озерца вылавливают утопленника (тятя, тятя. наши сети..) Ужас в том, как выглядит этот человек, которого и человеком-то назвать теперь трудно - обрубок. В том, что ему, судя по состоянию трупа, пришлось выдержать при жизни: ампутированные поочередно руки и ноги, выколотые глаза, отрезанный язык и выбитые зубы. И после этой зазывно-призывной первой главы я на полмесяца отложила знакомство с книгой, как-то сразу чересчур много интересного, не находите?

Но когда решилась-таки продолжить знакомство, поняла, что не зря вернулась. Н-ну. потому что это по-настоящему интересно: масса "живых " подробностей из жизни далеко не блистательной (как Париж, Вена или Петербург) и вовсе не респектабельной (как сегодняшний Стокгольм), но все же европейской столицы два столетья назад; точная, хотя не чересчур тонкая психологическая мотивированность поведения персонажей; хитро выплетенный сюжет, который держит в напряжении все время, пока читаешь (или слушаешь, как было у меня).

И есть две вещи, за которые более всего ценю книги. Первая - невыносимое, из звериных глубин восстающее желание помочь-остеречь-защитить этих, по сути, детей; уровень сочувствия-сопереживания, который ощущаешь физической душевной скруткой. Вторая - читательское восхищение высоким гуманизмом, который автор исподволь взращивает на, казалось бы, совершенно непригодной для подобных целей, почве.

О третьем еще не забыть сказать. О том, как плотно происходящее ввязано в исторический контекст, ну, Великая Французская революция, вы понимаете: "в красной рубахе с лицом, как вымя, глову срежет палач и мне". И таки да, у меня есть в романе фавориты. Анна-Стина и Сессил Винге. Главное теперь, чтобы автор не поддался соблазну написать продолжение.