4 Исторические гобелены Эдварда Резерфорда

Эдвард Резерфорд известен своими объемными историческими произведениями о странах и городах мира, таких как Лондон, Дублин, Нью-Йорк. И ранее переведенный у нас Стивен Сейлор с его дилогией в жанре «биография города» имеет, оказывается, по меньшей мере одного предшественника и коллегу, пишущего в этом жанре.

«Париж» - последнее творение Эдварда Резерфорда, переведенное на русский язык, ему предшествовали вышеупомянутые города и страны, а от знакомства с его эпопеей под названием «Русска», одно название которой вызывает большие сомнения в качестве ее содержания, наши издатели российскую публику мудро избавили.

Я считаю себя популяризатором истории, коммерческим романистом. Мне кажется, в этом нет противоречия…

честно признается автор и именно так и нужно воспринимать его работы. Любитель истории вряд ли найдет здесь здесь для себя что-то новое, разве что улыбнется на очередное современное откровение о страшно вонючих французских королях Генрихе IV и Людовике XIV, об этом пикантном факте во времена Дюма как-то не принято было сообщать. А любитель семейных саг что-то, безусловно, найдет, но не самого лучшего качества. Любопытно, что недавно прочитанные мною две первые части семейной саги соотечественницы Резерфорда Элизабет Говард, пишущей приблизительно о том же времени в гораздо более камерном ключе, мне понравились больше и вызвали желание прочитать продолжение. Наверное, потому, что будучи современницей и непосредственной участницей этих событий, она сумела включить их в роман на эмоциональном уровне, заразить читателя своими чувствами, когда как герои Резерфорда не вызывают сильных эмоций – это просто свидетели и участники исторических событий, милые и приятные люди, но и только. Тот же Сейлор вложил в свою биографию города подлинную страсть к Древнему Риму, чего сильно не хватает монументальному «Парижу» Резерфорда, где за обилием исторических фактов и географических локаций, теряются личности его обитателей. Единственно, где я уловила чуть более искреннюю нотку, это в рассказах о еврейских семействах, живших во Франции в разные эпохи и во все времена претерпевающие всяческие притеснения.

Книга рассказывает нам о судьбах Франции, Парижа и его жителей с конца XIX до середины XX веков, и это разбавляется историческими экскурсами во времяна гонений на тамплиеров, Варфоломеевской ночи, эпохи Короля-Солнца и Французской революции. Эти экскурсы, на мой взгляд, самая интересная часть произведения. Глубже проникнуть в эти эпохи перемен нам помогают судьбы нескольких семейств, генеалогию которых Резерфорд прослеживает через века. Это семейства аристократов де Синей, торговцев и врачей Бланшаров и Ренаров, пролетариев Ле Суров и Гасконов и еврейского семейства Якоба-бен-Якоба, которое в XX веке будет именоваться Жакоб. Несмотря на то, что эти семьи принадлежат разным социальным кругам, которые практически не пересекались в те давние времена, жизни членов этих семейств переплетаются, сходятся и опять расходятся так причудливо, что их потомки и не подозревают о своем возможном родстве.

Большая часть романа относится к XX веку и здесь эти семьи предсказуемо оказываются в самой гуще интереснейших событий, на которые был так щедр этот век и этот город. Тома Гаскон строит вместе с Эйфелем его башню и создает во Вторую Мировую войну один из первых отрядов маки, де Сини, как их древние предки-рыцари, активно участвуют в обоих мировых войнах, а Бланшары-Ренары открывают первый в Париже роскошный универмаг, собирают предметы искусства, общаются со знаменитыми художниками, писателями и поэтами, а одной из них даже доведется стать содержательницей элитного борделя.

Много места в романе уделено Второй мировой войне и участию в ней Франции. Оставим на совести автора степень этого участия («А эти что, нас тоже победили?»), но отдадим должное памяти французов, сражавшихся и геройски погибших в Сопротивлении.

Для читателя, не особо искушенного в истории Франции и желающего пополнить свои знания в этой области, исследование Резерфорда будет познавательно и интересно, а искушенный читатель без труда найдет в огромном массиве современной литературы что-нибудь ему более подходящее.