3.5 Боже-боже, как похоже

О, хищные вещи века.
На душу наложено вето...
Душа моя, мой звереныш,
Меж городских кулис
Щенком с обрывком веревки
Ты носишься и скулишь.
Вознесенский.

Слушала повесть аудиокнигой в оригинале; прогнала по кругу (она небольшая) раза три, прежде чем сдалась и обратилась к русскому переводу. Моего умения понимать польский на слух с лихвой хватало на бытовые ситуации, характеристики персонажей, последовательность их действий внутри фрагментов, но изгиб центральной линии никак не ложился на понимание. Ясно, что имеет место расследование, в котором принимает участие бывший астронавт. В фокусе ряд смертей во время и непосредственно вслед за проживанием в одной из неаполитанских гостиниц, обстоятельства застявляют предположить, что все погибшие звенья в цепи серийного преступления.

Между жертвами мало общего, кроме того, что все они одинокие иностранцы, преимущественно хорошо обеспеченные, мужчины между сорока и пятьюдесятью, спортивные, ухоженные, следящие за состоянием организма. Во всех случаях наблюдались изменения в поведении, наводящие на мысль о галлюцинаторном психозе, который заканчивался суицидом. Герой, привлеченный к расследованию методом ловли на живца, проходит маршрутом одного из одиннадцати погибших, на которого внешне похож, снабженный его документами и вещами из его гардероба. До мелочей повторяя зафиксированный в записях Андерса (который был военным журналистом и привычно записывал все происходящее), даже тогда, когда тот, казалось бы, ведет себя алогично - в особенности, когда алогично.

И в какой-то момент кажется, что внимание неведомых злодеев удалось привлечь: вот с хрупкой девушкой, следовавшей тем же маршрутом, что и герой, на одной из промежуточных остановок для заправки, отчего-тов отсутствии свидетелей, происходит странный приступ, вроде малого эпилептического припадка. Или симулирует с расчетом продолжить путь в его обществе? Вот при посещении развлекательного парка с лабиринтом становится объектом покушения со стороны японского туриста с кустарным взрывным устройством - пришлись кстати тренированность и рефлексы астронавта, спасшие не только его самого, но и девочку-подростка, что шла рядом. Но все нити, за которые принимаются тянуть ведущие расследование аналитики, никуда не ведут.

Впору отчаяться, и тут приходит спасительная идея обратиться к профессору кибернетики - доверить специалисту по искусственному интеллекту решение проблемы, с которой не удается справиться естественным. Вот тут для сведения воедино всех линий мне и понадобился русский перевод. И да, все стало ясно. Вообще, еще до того, как получила книжное объяснение происходящего, в голову настойчиво застучалось: "Хищные вещи века" - все закончится концепцией этой книги Стругацких. Таки да, предчувствия ее не обманули. Напомнить?

В меленький курортный городок прибывает (та-дамм!) бывший космодесантник, привлеченный к расследованию бывшим сослуживцем, ныне работающим в буро по борьбе с наркотиками. Цель - выяснить все о новом мощном синтетическом наркотике, употребление которого ведет к тяжкому депрессивному психозу, заканчивающемуся в большинстве случаев суицидом. Не буду пересказывать, тем более, что Стругацкие настолько хороши, что возможность новой (или повторной, а я "Хищные вещи" перечитывала) встречи с ними для любого думающего читателя праздник.

Ограничусь тем, что концепция безобидных по отдельности обиходных вещей, в комбинации дающих неожиданный и страшный эффект полностью совпадает в обоих произведениях. Стоит добавить, что Стругацкие написали свою повесть в 1964 году,книга Лема увидела свет спустя четырнадцать лет, в 1978. Нет, далека от мысли о какой бы то ни было форме плагиата, просто пересечение идей. И таки да, Кшиштоф Гоштыла читает потрясающе хорошо, а польский Станислава Лема в его исполнении - это райские кущи, вполовину не такие изобильные, как текст русского перевода.

Может быть моя прежняя нелюбовь к Лему (а НЕ любила крепко) отчасти связана с впечатлением от "Соляриса", который прочла подростком, потрясенная глубиной и многозначностью тарковского фильма, которой не могла постичь в полноте, но не могла не почувствовать, потому что у талантливого читателя есть такие чувствительные бугорки в районе гипофиза (салют, Холмс), а я льщу себя надеждой, весьма талантлива. Так вот, продолжив попытку знакомства Йоном Тихим, вовсе отвратилась от писателя - душа просила романтики межзвездных перелетов, а вы мне этого плоского придурка подсовываете. С аудиокнигой и Голтыштой поняла, какое богатство заключается в прозе Лема, примирилась с ним, и однако же, как причудливо тасуется колода...