4 Спойлер Исповедь неофита

Претензии некоторых читателей к «незавершенному финалу» легко объяснимы, но не обоснованы. Роман как «секретик», в ямку складываешь яркие кусочки фольги, бусинки, осколки эмали, пуговицы, накрываешь зеленым бутылочным стеклом и через оставленное в нем маленькое оконце любуешься сокровищами. Ты сам их складывал, и хорошо знаешь, что всех их не видно. Но даже попавшая в поле зрения часть вызывает любопытство. В данном случае небольшое. Автор закопал свой «секретик» над старинным кладом с бриллиантами и жемчугами. Копни он глубже и зрителям-читателям открылось бы значительно более интересное зрелище.

Чтобы получить удовольствие от романа, нужно знать историю иеромонаха Павла Троицкого и Братства во Имя Всемилостивого Спаса. Переписка с Павлом Троицким воодушевляла московских священников почти тридцать лет. Вокруг них образовались общины, сестричества милосердия, православные учебные заведения. Их влияние на православную жизнь Москвы огромно. Был ли Павел Троицкий автором этих писем? Мне неизвестно. Наиболее радикально расходящиеся точки зрения – автор отец Павел и – все это было манипуляцией КГБ до сих пор никем не окончательно не подтверждены, не опровергнуты. Судя по концовке романа, Архангельскому ближе версия с КГБ.

Поэтому финал романа, на мой взгляд, выглядит вполне себе завершенным.

Финал завершенный, но слабый. Слабый и роман. Сделанный Архангельским «секретик» мелкий и не интересный, окошко позволяет взглянуть только на дешевую фольгу и кусочек пуговицы. Подробности этой драмы и судьбы некоторых прототипов, особенно если некоторых из них ты можешь увидеть лично (например, во время службы в одном из московских храмов) стимулируют локальный интерес к роману. Но я не понимаю ценности его вне контекста и понимаю недовольство читателей, воспринимающих его как «детектив». Обсуждаемый текст неплох в качестве иллюстрации к драме, которую ты переживал (переживаешь?) лично.

Герои. Персонажи из стана московской «элиты» карикатурны. Матерятся, сибаритствуют, манипулируют, ведут подковерные войны между кланами. Альтернативные им «интеллектуалы» из числа профессорского состава не глубокие, трусливые, приспособленцы, смысл их деятельности (жизни!) мутен. «Служители культа» вызывают неприязнь. Эпизоды здравого смысла в их поведении тонут во внешней неблагополучности, грязных ногтях и алкоголизме. «Студенты» пьют, развратничают, учеба для них - мешающее жизни досадное обстоятельство. «Родители» - отец бросил семью, мать – недалекая.

Но даже на фоне таких «героев» главный персонаж не вызывает желания погружаться в его внутренний мир. Собственно говоря, никакого внутреннего мира автор не изобразил. Невроз между запретом и желанием составляет главную движущую силу эволюции характера. И в этом, пожалуй, самый главный провал романа. Я не смог окончательно ответить на вопрос, что же привело героя к идее стать частью православной Церкви? Из текста следует, что вождение девиц по храмам с целью поразить их своей осведомленностью в какой-то момент переросло в некое «ощущение». И здесь автор, на мой взгляд, сильно ошибается.

Христианство это Учение. Апостолы называли Христа Учителем. Последователи Христа назывались учениками. Христианином становятся в процессе обучения. В православии архитектура, иконы, церковное пение привлекают внимание к тому, что находится «за ними». Глубина этого «за ними» потрясает. Изучение этого «за ними» и является маршрутом, каркасом, учебной программой, следование которым делает человека учеником Христа, т.е. христианином. Это самое захватывающее и православии, а чудеса, мистерии, сакральность являются внешним отражением Учения. Что-же нам сообщает автор романа о прогрессировании героя в этом Учении? Практически ничего. Ничего, потому что прогресса нет. Такой вывод следует из четкого неприятия героем православных учителей. Игнатий Брянчанинов ему не подходит, сборник православной мысли «Добротолюбие» ему кажется скучнейшим. Духовный рост неофита остановился на эстетическом восприятии ладана, архитектуры, пения. Именно поэтому, главный герой и выглядит неубедительно. В реальной жизни заставляет отказаться от жизни с красивой девушкой не церковное пение, архитектура и ладан. Христианство как Учение, как путь к Богу через самоизучение, самопознание – вот о чем написано у Игнатия Брянчанинова и в «Добротолюбии». Это Учение, пустив корни в душе, заставляет легко и с радостью отказываться не только от вожделенной защиты диссертации, но и от более желанных женской любви, славы, богатства. Признаков этого в эволюции характера героя автору изобразить не удалось или это не входило в его планы. Будем надеяться, что оставленный автором герой продолжит свое духовное образование и поменяет свое отношение к Учению. Скорее всего, это произойдет слишком поздно и обременённый семьей, детьми и кучей обязанностей он будет жалеть, об упущенной возможности посвятить себя всего изучению христианства, то есть служению Богу.

Как быть с историей иеромонаха Павла Троицкого? Что это было? Подлог или Чудо? Не могу предложить ничего умнее, чем оценить итоги этой драмы по плодам. Ведь всякое дерево доброе приносит и плоды добрые.