3 «Эй, начальник!» (с) ДДТ, Родина

Перед началом чтения рекомендую ознакомиться с моим отзывом на 1-й том: https://www.livelib.ru/review/1010749-zapiski-vidoka-nachalnika-parizhskoj-tajnoj-politsii-v-treh-tomah-tom-1-ezhenfransua-vidok
Надо сказать, нечасто между первым, вторым и третьим томом наблюдается настолько кардинальная разница. И что я точно могу сказать – разница точно не в пользу последующих томов. Первое впечатление при работе с томами 2-3 – они, в плане размера, равны тому 1. И не только это вызывает недоумение.
Самое главное недоумение при чтении последующих томов – язык. Он не то чтоб сильно стал хуже, но как-то заметно обеднел, стал более схематичным. Исчезло даже какое-то подобие литературной игры, не наблюдается даже попытки разнообразить инструментарий автора – обычно такое встречается в первой части мемуаров, когда автор, еще не профессиональный писатель, только учится – но в последующих? Явная отрицательная динамика. Надо сказать, в самом томе 2 присутствует разгадка – автор возмущенно пишет о каком-то «литературном проходимце», который участвовал в публикации его 1-го тома, и все там напортил. И сейчас он сам, Эжен-Франсуа Видок, взялся за перо, и станет просто шикарно. Как вы уже поняли – шикарно не стало.
Будем честны – с литературной точки зрения 1-й том тоже был не самое взыскательное чтение – преклоняясь перед талантами Видока как сыщика, мастера маскировки, тонкого психолога, физиогномиста, вообще, «знатока человеческих пороков» - нельзя не сказать, что Видок не великий писатель. Его язык – язык полицейского протокола, описательный, внимательный к мелочам, но это не язык художественной литературы. Литературная обработка «литературного проходимца» в 1-м томе точно шла ему на пользу. В результате и наблюдается такой странный разброд – от какой-никакой литературной обработки 1-го тома к текстовым «глыбам» тома 2-го (я не верю, что Видок обошелся без «литературных помощников» - уж слишком стилистически отличаются 2-й и 3-й том, даром что объединены в одну книгу), таким массивным, не прожаренным кускам, которые, при всей любви к тексту, но никак не удается прожевать, отчасти, надо сказать, в силу их протокольной безвкусности, а дальше к мелкой дроби тома 3 – который уже и по размеру, и по стилю ну 100% полицейский протокол даже без минимума старания.
Мемуары мы любим и ценим не за блестящий язык автора или литературные умения – но требование стилистической выдержанности к мемуарному тексту, как я считаю, все-таки должно предъявляться. Здесь 3-и тома - разные по размеру, разные по стилю, и совсем разные по содержанию. Причем отличие не только в самом содержании, но и в принципах формирования содержания – если тома 1 и 2 это жизнь Видока, то том 3, скорее, наблюдения полицейского-Видока, его очерки по криминологии.
Жанр «детективные очерки» сформировался таким, какой он есть, не случайно – у него тоже есть свои законы. Признаться, я добрым словом вспоминал Аркадия Францевича Кошко с его «Очерками…» - и стилистически, и с позиции литературы они просто уничтожают мемуары Видока. Нарушать законы любого жанра надо только тогда, когда ты четко понимаешь, что ты делаешь – увы, здесь этого понимания нет. Тем горче становится, что автору все-таки есть что написать – он уникален, а его опыт абсолютно невероятен даже по современным меркам. Вот честно – я не против найма литературных негров для написания мемуаров, если человеку есть что сказать, но вот «как» сказать он не знает. Найми себе Видок хорошего «литературного помощника» - и мир, и криминология, и французская литература только бы выиграли.
«Литературный агент» нужен и для другого – для того чтоб избежать этих бесконечных и очень унизительных «оправдываний» автора. Увы, мемуары Видока служат главной цели – оправдать деятельность Видока, которая даже на службе закону вызывала больше вопросов, чем ответов. И дело все-таки не в прошлом Видока – дело в том рабочем стиле, который он исповедовал. Судя по всему, Видок все-таки был провокатором – неслучайно его деятельность по отлову преступников шла успешно. И пусть провоцировал он, как я надеюсь, все-таки уголовников, которых и не надо провоцировать – они сами соберутся сделать что-либо противозаконное, но факт остается фактом. Сами рассуждения Видока относительно того, что есть «слабые характером», которых провоцировать грех, а есть явные преступники, для которых преступление только вопрос времени – неминуемо дают автора моральный карт-бланш на применение осуждаемого им приема, при всем его внешнем отторжении подобной практики.
Другая сторона – команда Видока. Описание своей же команды у Видока совсем не лестно – если полиция в нормальном, здоровом обществе – это гадюшник, то полиция, состоящая из преступников, это просто какой-то адский клубок. Немалая часть заключительных томов воспоминаний Видока посвящены тому, как ловко он ушел из ловушек, подстроенных ему его собственными агентами. В арсенал шло все, от обвинений Видока пойманными преступниками в провокации до банальной лжи и клеветы. И занимались этим всем агенты Видока, лично отобранные Видоком, признанные им благонадежными – интересная у них там атмосфера была. Если Видок считает их честными людьми, исправившимся, пригодными к осуществлению правоохранительной деятельности – то их поведение явно говорит об обратном. А может они правы – и Видок и правда преступник, которого его честные сотрудники пытаются снять с дистанции? Но как это гармонирует с самооправданиями Видока. Все это выглядит как: «Я – хороший, мою люди – хорошие, и мою люди пытаются всеми средствами меня подставить» - кхм, странновато выглядит.
Надо сказать – самая главная и полезная часть мемуаров, ради которых и стоит прорываться через заметно испортившийся язык – это именно бытовые подробности работы органов и криминологические заметки Видока. Криминологические заметки, хоть и весьма устарели, но все-таки продукт работы наблюдательного глаза и острого ума – считаю, что в них есть педагогический потенциал и сейчас. Бытовые же подробности – срез эпохи, то, чем дышит Франция после революции.
Сложное у меня осталось отношение к Видоку – он точно не был хорошим человеком, но явно не был и злодеем. Он не был добряком, но и явно не желал кому-либо зла. Видок демонстрирует столько масок, столько, кхм, видов (простите, не смог не обыграть фамилию Видок со словом «вид»), что, похоже, личность Видока где-то заблудилась и потерялась среди гигантского карнавала его самобытности. Великие люди не обязаны быть простыми и понятными нам, смертным – а Видок, вне всякого сомнения, претендовал на определенное величие. Начавший преступником, преступавшим закон, он закончил полицейским, который, похоже, тоже преступал закон – самое интересное, что именно в разнородности Видока и заключается ключ к его цельности, к его пониманию. Сам он, находясь в плену своих бесконечных масок, не смог раскрыть свою личность – подозреваю, что он сам заблудился в себе. Хороший биограф мог бы это сделать – но Видок позаботился, чтоб его не было – я не знаю, кто бы смог написать его биографию, слишком много следов, как опытный преступник-сыщик, оставил Видок, и многие из них были намерено ложные, а многие, как казалось автору – может и истинные, но можем ли мы ему доверять? Может ли он доверять сам себе? Не знаю.
А очерки интересные, даром что язык подкачал. Если интересуетесь этим периодом – так вообще читать обязательно.