Если у вас когда-нибудь возникало ощущение того, что вы живете в тюрьме, то, поверьте, так оно и есть. Согласно Фуко, с 19 века все мы, от преступников до небожителей, живем в обществе со строжайшей дисциплиной, которая от тюрем распространилась на школы, места работы, охватив всю нашу жизнь и диктуя нам каждый шаг, указывая, что нам можно делать, когда и как.

Начав с описания жестокой казни четвертованием, от которого у читателя должен случиться если не приступ рвоты, то хотя бы пробежит легкий холодок по спине, Фуко переходит от очевидной жестокости нравов прошлого к описанию общества и системы тотального контроля над индивидом, превратившемся в юридический объект наказания и постоянного надзора. Вся система как бы делает шаг выше, переходя от общества броуновских индивидов, хаотично вращающихся в пространстве, к упорядоченному движению объектов, действия которых регламентированы, учтены и классифицированы. Гуманизация отношения к преступникам, попирающим власть сюзерена, привела к тому, что все общество оказывается наказанным еще до того, как кто-то совершил преступление. Для профилактики преступлений во все сферы внедряются институты, призванные муштровать, воспитывать, контролировать и предотвращать. Создаются больницы, учебные заведения, фабрики, казармы, тюрьмы и другие исправительные учреждения, контролирующие каждого. Более века спустя появляется знаменитое произведение Оруэлла о Большом Брате, который следит за всеми. С каждым веком надзор и регламентирование государства усиливается, а корни всего этого уходят в конец 18 века.

Складывавшаяся заново система постулировала, что физические страдания - это негуманно, а вот нравственные - вполне сойдет. И, кроме того, выбившуюся из стада овцу, которая может быть волком, нужно перевоспитывать трудом, чтобы тем самым преступник компенсировал совершенное им для общества, отбив желание у остальных вступать на скользкую дорожку принесения вреда государству. С ростом общественной сознательности французского общества под влиянием деятельности просветителей с их идеями свобод и гуманности роль государя, владельца всех своих подчиненных, уступает на второй план, его власть забирают абстрактные общественные институты, государство в целом. Спасти от смерти / наказания правитель теперь не может, все решается в другом месте.

Процесс вынесения приговора очень усложняется и обрастает всяческими условиями. Раз теперь судится не просто тело, которому можно было причинить боль, заставить страдать, а душа, в судопроизводство "внедрился целый комплекс оценочных, диагностических, прогностических и нормативных суждений о преступном индивиде". Стало учитываться больше нюансов совершенного преступления, но тем самым человека все больше опутали сетью разных институтов. Если ты совершил преступление в состоянии безумия, то не уйдешь от наказание, оно заменяется "лечением". Опасный для общества, нуждаешься в исправлении. В лечебнице, котоаря своей дисциплиной и мерами недалеко ушла от тюрьмы. В художественной литературе есть примеры, когда герой попадает по ошибке в лечебницу, будучи здоровым. Это очень травмирующе, но общество устраивает, ведь таким образом оно обезопашивает себя. За гуманностью в отношении преступников скрывается страх перед ними, нежелание оказаться на их месте и боязнь попасть туда же, куда и они. Рождаются относительно благоустроенные тюрьмы, исправительные дома.

На пассаже о работе и оплате труда заключенных вспомнила некоторые ахи-вздохи по поводу условий задержания Брейвика, дескать все бы хотели жить так припеваючи. В созданной и тщательно взлелеянной пенитенциарной системе есть много проблем, на которые мы предпочитаем закрывать глаза, лишь пестуя в последние два с небольшим века эту систему, крича о том, что добились идеальности. А сами живем в тюрьме, ходим каждый день в тюрьму, просто переводясь из одной в другую.

Проблема с чтением Фуко - он пишет довольно муторно, накручивая фразы, не кристально ясные, а припыленные и запутанные. Читать его - не самое большое удовольствие, но поднятые в книге темы полезны для понимания современного общества, они к нему применимы в полной мере. Нужно только в потоке словоизвержения уцепить несущие главный смысл фразы.