4.5 Всем глупым счастье от безумья, а умным — горе от ума...

Удивительно, как люди высоких моральных принципов и столь же высокой чувствительности, никогда не позволяющие себе воспользоваться преимуществом над человеком, рожденным без рук, ног или глаз, как они легко и бездумно потешаются над человеком, рожденным без разума.

Когда-то давно, когда мой выбор книг в принципе базировался только на бесконечных списках самых гениальных произведений по мнению какого-нибудь журнала/сообщества/знаменитого человека, я пыталась прочитать Элджернона. Пыталась — но так и не смогла пробраться сквозь череду ошибок, благодаря которой каждая страница заставляла меня рыдать кровью. Нет, я знаю, что так и должно быть, стилистика и все дела — но легче от этого не становилось, и насилие над личностью пришлось прекратить. В тот раз Чарли победил меня, но, благодаря миру аудиокниг, мы встретились снова.

И как-то так сложилось, что эта книга появилась в моей жизни вот именно тогда, когда должна была появиться, и на этот раз сожрала меня с потрохами. Я не ревела над историей, нет, но случилось задуматься о многих вещах. Внутри меня поднял голову и тыжпсихолог, злорадно хохочущий над всеми этими вашими комиссиями по этике, и просто человек, не знающий ответов на поднятые вопросы.

Цветы для Элджернона — это книга-война. Какое-то вечное безумное сражение между душой и разумом, истиной и ложью, разумом и чувствительностью. По одну сторону баррикад — Чарли, который, хоть и получил в копилку сотню пунктов IQ и куда более полновесную картину мира, но так и не стал счастливее. Да что уж там, даже в обществе не прижился толком — все-таки общение с людьми это не про научные статьи, а про социализацию, которой никто не озаботился. По другую сторону — весь мир, который так и не смог принять Чарли в любом виде. Казалось бы, он побывал в разных ипостасях, но так и не понял своим гениальным мозгом, что проблема вовсе не в нем. Просто люди в принципе любят грызть других, вне зависимости от исходных данных.

Хотя, кое-какая разница есть. Люди, не понимающие, что Чарли — такой же живой человек, редко берут его в расчет, издеваясь еще изощреннее, жаля больнее. Поэтому-то они и боятся потом, когда Чарли умнеет — боятся, что их мишень посмотрит на них чуть более осмысленно, сможет вспомнить и спросить, зачем и за что все это было. И, насмотревшись на такое окружение, невольно смотришь на финал как на избавление — не видеть жестокости мира вдруг кажется высшим благом. Так смотрят на гробики раковых больных и неловко вздыхают: отмучался.

И все-таки, все-таки... Я, наверное, еще нескоро приду к ответу на главную загадку этой книги: чего на самом деле стоит возможность ощущать себя личностью, иметь возможность видеть и анализировать многогранность мира? Что за счастье — впервые выбраться из оков своего разума, и счастье ли вообще? Глупые, малодушные размышления — потому что дрожь берет при одной мысли о том, что чувствовал Чарли, по крупицам теряя себя. Наверное, это и есть ответ.