1 Сергей Довлатов и Михаил Веллер

СЕРГЕЙ ДОВЛАТОВ И МИХАИЛ ВЕЛЛЕР
"Ножик Серёжи Довлатова" был написан Веллером в 1994 г.; книга появилась в печати в 2006. К тому времени Веллер стал известным писателем, а Довлатова уже не было в живых. В "Ножике" Веллер вспоминает своё первое знакомство с именем Довлатова. Он приехал в 1972г. в Таллин, пытаясь издать там свою первую книгу. Доватов сделал то же самое и с той же целью на 7 лет раньше, а потом эмигрировал в США. Веллер вспоминает, как в Таллине имя Довлатова всё время стояло на его пути. Его, Веллера, не могли зачислить в штат газеты, потому что и Довлатов работал в таллинской газете, а потом "сбежал в Америку". С изданием книги у Веллера тоже не получалось, т.к. в райкоме сказали:"Довлатова мы тоже собирались издавать, а он "сбежал в Америку". И Веллер говорит, что в Таллине он "влип в след Довлатова". "Много лет Довлатов был кошмаром моей жизни".
Похоже, у Веллера на всю жизнь осталась неприязнь к Довлатову. Он считает, что ему, Веллеру, пробивать свои книги в печать было гораздо труднее, чем Довлатову. По его мнению, у Довлатова было полно всяких связей, литературных родственников и друзей, а за него, Веллера, слово замолвить было некому. И Веллер гордится собой. "Довлатов пил, загуливал, а я многие годы писал и писал...Не знаю, положил ли кто-либо в своё время столько труда, сколько я, чтобы учить себя писать хорошо". И ещё: "Это я ходил нищим по ленинградским улицам. Я бился лбом о стены. Но у меня была хорошая гарнизонная школа. И я не спился, не повесился и не эмигрировал...Довлатов провалил в СССР всё, а я в конце концов издал здесь свою первую книгу".
Дальше - больше. Веллер не верит в талант Довлатова. Он считает, что "такую прозу, как у Довлатова, можно писать погонными метрами. Просто Довлатову помогли и сделали ему имя, так считает Веллер.
Прочитав "Ножик", я перечитала и прозу Довлатова. У меня были его книжки, выпущенные "Азбукой" в 2001-2009 годах: "Представление", "Наши", "Филиал", "Компромисс" и др. А затем я познакомилась и с произведениями Веллера: "Легенды Невского проспекта", "Легенды Арбата","Великий последний шанс", "Огонь и агония", "Веритофобия". При таком почти одновременном чтении я поняла, что сравнивать Довлатова с Веллером как-то оскорбительно для Довлатова. Они, выражаясь спортивным языком - в разных весовых категориях. Или - точнее: это всё равно. что сравнивать мастера живописи с рисовальщиком-газетчиком.
Основа прозы Веллера - язвительная насмешка. Он идевается над историей, прошлой и настоящей, над властью, литературой, политиками и - над людьми. Довлатов всегда пишет о людях добродушно: о родственниках, знакомых ( иногда просто случайных), о коллегах-журналистах. Веллер как Бог смотрит сверху вниз на людишек: жадных, трусливых, глупых, ничтожных. Довлатов всегда вместе со своими героями и смотрит на них как бы изнутри. Он наблюдает, беседует, выпивает с ними, удивляется, сочуствует, иногда смеётся. Но больше всего он смеётся над самим собой. Веллер над собой не смеётся никогда.
Веллера вообще мало интересуют люди. Его интересуют события, ситуации. Он так и говорит: в прозе главное - факт. В прозе Веллера нет запоминающихся характеров. Читатель, вспоминая его "Легенды", прежде всего вспомнит анекдотические ситуации, в которые попадают его герои. Книги Веллера, написанные уже в 21 веке, это вообще в чистом виде газетная публицистика.
У Довлатова основа его рассказов - это всегда люди. Смешные, нелепые, беспечные, хитрые, спивающиеся, глупые - неважно! Это живые и яркие характеры. Довлатов вовлекает читателя в мир своих героев и в их жизнь. Это настоящая художественная литература.
Проза писателя - это его характер. Трудно найти большее различие характеров, чем у Довлатова и Веллера. Веллер - волевой человек, в 18 лет поставивший себе цель стать писателем и "писать лучшую в мире прозу". И он пишет, много пишет. В 90-ые годы начинает издаваться, становится известным писателем. Плодовитость его - потрясающая: уже издано 317 книг! Он всё знает, обо всём рассуждает, многое - клеймит. В своём сборнике "Не ножик не Сергея не Довлатова" он нападает на литераторов, политиков, художников. Нападает грубо, резко - до неприличия! Он не боится оскорблять известных людей. Он не стесняется - ведь у него гарнизонная выучка! И всё это - с потрясающей самоуверенностью. Как он сам говорит, самомнение было внедрено в его сознание бабушкой, которая часто называла его "гениальным ребёнком".
Довлатова нельзя назвать волевым человеком. Но цель жизни у него была всегда - писательство. Чтобы понять характер Довлатова, можно послушать, что говорят о нём его герои. Таллинская подруга ("Представление") упрекает его: "Ты совершенно безответственный. Как жаворонок... У тебя нет имущества, нет цели...Нет глубоких привязанностей." Но это не совсем правда. У Довлатова есть привязанность - любовь к литературе. И он очень ответственно относится к своему делу. Меня поразило, например, что в своём завещании Довлатов запретил наследникам издавать многие его произведения, написанные в 1960 - 1978 годах, считая их слабыми и недостойными печати.
Процитирую ещё разговоры Довлатова с редактором ( "Фииал").
Редактор спрашивает:
- Скажи, что ты думаешь о будущем России. Только откровенно.
- Откровенно? Ничего...Я ещё с прошлым не разобрался... И вообще, что тут
думать? Поживём - увидим.
Редактор интересуется:
- Есть у тебя какие-нибудь политические идеалы?
- Не думаю.
- А какое-нибудь самое захудалое мировоззрение?
- Мировоззрения нет.
- Что же у тебя есть?
- Миросозерцание.
То, о чём спрашивает редактор и чего нет у Довлатова, в избытке есть у Веллера. Он давно разобрался с идиотизмом советской власти, он знает, какой должна быть Россия в будущем, и не только Россия, но и Европа, он за диктатуру и за власть народа ("Великий последний шанс"). У Веллера есть не только мировоззрение, но и собственная философия - энергоэволюционизм.
Что это такое - миросозерцание Довлатова? Бродский писал:"Писатель создаёт тип мироощущения, дотоле не существовавший или не описанный". Я думаю, что довлатовское миросозерцание - это понимание людей и сочуствие к ним. Довлатов говорит: "Из всех библейских заповедей: "Не кради, не лги, не прлюбодействуй, самая трудная - не судите".
Герои Довлатова - часто люди "неправильные", с изломанной судьбой и странными поступками. Таков его двоюродный брат Боря ("Наши"), Мария Татарович ("Иностранка"), Эрнст Буш ("Жизнь коротка"). Такие характеры всегда были в русской, да и в зарубежной литературе: вспомним, например, "Живой труп" Л.Толстого или рассказы Колдуэлла. Но Довлатов никогда не осуждает их. Как пишет А.Арьев: "Довлатов скорее сочуствует людским порокам, чем бичует их". В прозе Довлатова есть какая-то грустная мудрость: "мир несовершенен и людям непросто жить в этом мире".
Миросозерцание Довлатова - смотреть на жизнь с юмором и с улыбкой. Даже его рассказы о газетной работе, где ложь была на каждом шагу, очень смешны, и читатель хохочет ("Юбилейный мальчик","Интервью с капитаном"). Юмор был спасением от идиотизма и вранья журналистской работы. И ещё - увы! - был алкоголь. Довлатов пишет: "Алкоголь на время примирял меня с действительностью". Работа в таллинской газете и запрет на издание его книги в Таллине были тяжелы для Довлатова, но он не клеймит газетных и райкомовских начальников. Тут можно вспомнить, как Веллер издевался над советскими редакторами :"Даже лучшие из редакторов были сволочи по своей профессиональной принадлежности"("Не ножик не Сергея не Довлатова"). А Довлатов с иронией говорит: "Я имею лёгкую неприязнь к газетной работе".
Довлатов вообще не любит громких слов и патетики. Веллер где-то, кажется в "Великом последнем слове", сказал: "Я как порядочный человек с обострённым чувством справедливости...". Немыслимо, чтобы Довлатов так сказал о себе. Помните эпизод из рассказа "Куртка Фернара Леже": он случайно встретился со старой знакомой, которую не видел много лет, и она спросила:"Говорят, ты стал писателем?". Довлатову назвать себя писателем оказалось трудно. Он ответил :"Пишу кое-что для забавы". Иногда ирония к самому себе и лёгкий цинизм помогали Довлатову избегать высоких слов. Вот, например, журналист спрашивает его: "Для кого вы пишете?". И вот ответ Довлатова: "Лично я писал для моей бывшей жены, пытаясь доказать, какого сокровища она лишилась".
В США Довлатов был удивлён, что он понравился американской публике. Ему объяснили: "Большинство русских авторов любит поучать читателя, воспитывать его. Причём иногда в довольно резкой, требовательной форме. Черты непрошенного мессианства раздражают западную аудиторию. Здесь этого не любят."
Обьяснять, требовать, вбивать свои мысли - так ведь это про Веллера! Если вы прочитаете его последние книги - это чуть ли не проповеди нового Мессии. В последние годы Веллер много выступает на радио, ТВ и различных площадках. В этих выступлениях он часто повторяет мысли из своих книг, повторяет уверенно, настойчиво. Как будто он один знает абсолютную истину. Поучающий Довлатов - немыслим. Он где то сказал: "Воспитывать людей я не осмеливаюсь".
Теперь сравним литературное качество прозы этих двух авторов. И Довлатов, и Веллер пишут простым разговорным языком. Но как различна эта простота! У Веллера - это язык писателя, выступающего перед публикой, публикой грубой, готовой свистеть и аплодировать одновременно. В своих книгах Веллер многословен, часто повторяется, такое впечатление, что он вообще не редактирует свой текст.
Довлатов писал, что мысли, идеи и сюжет интересуют его в литературе меньше всего. Более всего ему дорога в прозе её звуковая и фонетическая структура. Бродский, оценивая мастерство Довлатова, говорит: "Довлатов - стилист, и в его прозе есть ритм". А я восхищаюсь диалогами в рассказах Довлатова. Лаконичность, яркость и точность каждой реплики. каждой фразы просто поразительны. В диалогах сразу, как под рентгеном, высвечивается человек и его характер. Как это удаётся Довлатову? Это талант писателя или упорный труд?
Довлатов чётко определил своё место в литературе: "Есть высший класс в литературе - это сочинительство, создание новых собственных миров и героев. И есть ещё описательство, рассказывание того, что было в жизни. Вот писателем в первом смысле я никогда не был - я бы назвал себя рассказывателем".
В 2012 г. были опубликованы записные книжки Довлатова. Там есть наброски, житейские случаи, анекоты, разговоры - из такого "сора" рождались его рассказы. Конечно, Довлатов "досочинял" их. Преображал ситуации, характеры, диалоги, услышанные и увиденные в компаниях, на улицах, в барах, и делал их произведениями искусства. Он преображал и самого себя. В его рассказах главный герой и рассказчик (alter ego писателя) - добродушный, снисходительный, всёпонимающий. В дневниковых записках Довлатов жёстче, грубее, ироничнее. Наверное, знаменитый довлатовский юмор - это не просто запись жизненных наблюдений, а результат большого писательского труда.
Когда вы заканчиваете читать книжку Сергея Довлатова и ещё держите её в руках, у вас на губах улыбка, часто грустная. И хочеся читать его ещё и ещё. И как грустно, что он написал так мало!