4 Сделай мне интеллектуально

Отца убили у него на глазах. Стая собак разорвала на клочки, заставив парня считать, что это он своей силой воображения вызвал их к жизни, долго разглядывая накануне гравюру с подобной же сценой убийства Актеона. Ему и невдомёк было, что тайное общество поставило клеймо на книге с гравюрой - круг с отсутствующим сегментом, тем самым поставив под удар весь заготовленный спектакль.

Заставив танцевать страстный вальс сюжеты Уитборна и Фаулза о тех, кто ставит спектакль без сцены и с реальными жертвами, избрав только одного человека в качестве зрителя, Норфолк попытался уместиться сразу на всех стульях в комнате, причём на каких-то было его седалище, а каким-то от силы доставалось полмизинца левой ноги. Грандиозное мероприятие, непрекращающийся спектакль, который должен ознаменоваться созданием словаря античности (реальным), не имеет только одного - смысла.

Дано: вполне реальный словарь Ламприера, пролистнув который можно придумать сюжетную линию, что Джон Ламприер видел всё, написанное в словаре, и пытался оковами чернил удержать образы в бумаге.
Задача: сделать не просто приключенческую литературу, а интеллектуальную.
Вопрос: как?
Ответ: имитировать эрудированное безумие.

Великолепный визионер Норфолк вдруг останавливается. Сюжет, который тёк прямо, начинает выписывать прихотливые узоры, как засыпающий над работой писатель, рисующий закорючки на полях. Короли и их поллюции, моря и водоизмещение судов. И рефлексия, рефлексия, рефлексия очкарика. Бессмысленно, бессмысленно, бессмысленно, бессмысленно. Потому что искусственно. Тайное общество сделало всё, чтобы Ламприер считал их врагами, когда они хотели быть его друзьями. Создание словаря, к которому его подталкивали, нужно только для одной цели - связать художественный вымысел с нашей реальностью, в сюжете же романа словарь не нужен, как и всё остальное. Разгадка одна: в современном мире, в нынешнем мифе царствует богиня, которой не нашлось места в храмах горячих римлян и греков, озабоченных собственной посмертной славой. Это богиня равнодушия. Интеллектуальным не называют то, что вызывает эмоции. Сколько бы ни было мыслей в "Мастере и Маргарите", вы не найдете в ряде её определений "интеллектуальная проза". Потому эмоции читателей Норфолк гасит искусственно, заставляя в сотый раз Ламприера повторять одни и те же мысли. Короткие всплески богатой визуальной составляющей, тонут в этих ненатуральных остановках.

Джон простец, который так и понял единственную свою функцию - смотреть то, что перед ним разворачивают. События ужасные и великолепные, сцены смерти и сцены метаморфоз, вышедшие из книг, в которые он погружался. Закон Архимеда: если он погрузился в книги, то содержимое книг выплеснется в реальность. И искусственные вставки излишни. Каждая мысль уже подана эпизодом. Он бродит по пустому дому, где-то в передних залах проходит званный вечер, быть может, в коридорах даже звучит отголосок музыки, но ему приходится идти по пустым коридорам, не находя вечеринки, не находя разгадки. Любая его попытка хоть как-то проявить активность, приводит к странным результатам - между катастрофой и внезапным выигрышем. Залезть по кем-то оставленной стремянке на следующий этаж - это одновременно быть скинутым и получить обещание разгадки происходящего. Выйти из искусственного лабиринта дома - это увидеть следующий акт представления - безумно дорогого, безумного сложного и чересчур величественного. Этого ли недостаточно, чтобы читатель сам провёл параллель, чтобы сам представил себя на месте простеца, чтобы увидел своими глазами, как рай и ад объединяются, чтобы показать представление только одному. Избранному.

Норфолк держит за свои отступления, как вылеченный инвалид за стульчик для передвижения, не в силах поверить, что теперь он может двигаться и так. Сюжет и так тормозит. Эпизод у Эрнста и Элли непропорционально громаден, но он отлично гармонирует с перенасыщенными викторианскими романами. Просьба зашить брюки в момент, как куранты отбивают Новый год, достаточно безумна, чтобы создать иллюзию второго дна. А игра профессоров, когда они уже и сами не помнят, что же написали на клетках, наиболее близких к центру игрового города, где стоит загадочный летающий дух Ля Рошели, достаточно часто упоминаемый, чтобы мы не смогли про него забыть, создаёт нечто большее, чем второе дно, она создает стиль автора. Но Норфолк упорно держится за свой "стульчик". Ему мало, мало слов, мало минимума эмоций. Ещё, ещё больше вытолкнуть читателя из повествования, создать иллюзию, что раз читатель не напрягает сердце, значит напрягает разум. Чересчур много этих трюков: если ты пытаешься отвлечь зрителей, чтобы показать фокус, нельзя, чтобы вспышки и дым составляли ровно столько же времени, как и хронологически ровное представление.

Слишком много всего создаёт ощущение, что всего слишком мало. Богиня логики и богиня эрудиции не являются друг другу даже сёстрами. Тайное общество, стараясь подтолкнуть Ламприера к одним действиям, делает всё, чтобы он совершил противоположные. Совершеннолетняя девица, начавшая работать в борделе с десяти лет, абсолютно зависима от того, чтобы узнать имя отца, от которого её нагуляла мать, а также невинно, но полностью смущается от горизонтального инцеста. Стимпанк и создание андроидов из реальных людей. Можно выиграть за счёт того самого "сделать интеллектуально". А с такими визионерскими писательскими возможностями можно было бы попытаться сделать второе дно реальным, а не создавать иллюзию глубины, высосанную из античного словаря.