Он с большой охотой признал, что он нервный, просто нервный, в функциональном смысле. И в подтверждение сказанному вытянул руку.
— Она дрожит, — сказал он, — как осина на ветру. Гляди. У меня настоящий тремор. Гляди.
— Меньше кури, — сказала она, — меньше пей, меньше размышляй.
— Размышляй? — Это его потрясло.
— Ты предаешься размышлениям, — сказала она, — как больная курица.
Ну а как насчет нее самой, с учтивой дерзостью поинтересовался он мимоходом, прежде чем ринуться на штурм предмета…
— Ах я, — безмятежным голосом человека, лишившегося последней надежды, — моя душа не нуждается в якоре.
…предмета, который в кои-то веки был ему близок и дорог. Он пошел на абордаж, он ворвался в крепость.
— Я не размышляю, — сказал он возмущенно. — Мой разум пустеет. Это не размышления, не раздумья. Это отречение от дневного разума, это тишина и мрак, поглощающие будничное сияние…