- Да, да! Кое-чему ты все-таки научился. Ты больше не мальчуган. Бесишься, когда я называю тебя мальчуганом. Как же мне тебя называть? Я всех так называю.
- Попробуйте по имени.
- По имени - не чувствуешь дружбы. Мальчуган - по-дружески.
- Несолидно.
- Где солидно, там нет дружбы.
Итен рассмеялся.
- Когда работаешь продавцом в лавке у макаронщика, надо соблюдать солидность - ради жены, ради детей. Согласны?
- Показное.
- Конечно, показное. Будь во мне хоть капля истинной солидности, я бы ни о чем таком не думал. Не мешало бы вспомнить, что говорил мой отец незадолго до смерти. Он говорил, что уязвимость находится в зависимости от интеллекта, от чувства уверенности в себе. Слова "сукин сын", говорил он, могут уязвить только того, кто не уверен в своей матери.Так что,
пожалуйста, можете называть меня мальчуганом, если желаете.

И вдруг Итен, окончательно остыв, увидел нечто такое, что может заставить человека усомниться в постоянстве данностей внешнего мира. Он увидел, как иммигрант, итальяшка, разносчик фруктов вдруг преобразился точно по волшебству; увидел купол его лба, сухой крючковатый нос, свирепые и
бесстрашные глаза в глубоких глазницах, голову, покоящуюся на мускулистой колонне шеи, увидел в нем гордость, такую глубинную и непоколебимую, что ей
ничего не стоило играть в смирение. Это было поистине открытие - из тех, что сражают человека и будят в нем мысль: если я вижу это впервые, то сколько же всего прошло в жизни мимо меня!

- Вот тут я отказываюсь вас понимать, Итен. Крах может потерпеть каждый. Но как не преодолеть в себе этого вам, человеку из рода Хоули, из такой среды, с таким образованием! У вас, наверно, кровь стала жидкая, если вы решили, что это уже на веки вечные. Что вас подкосило, Итен? Подкосило и не дает выпрямиться?
- Так не бывает, чтобы человека подкосило и ему сразу конец. Я хочу сказать, что с большой бедой как-то борются. Эрозия - вот что его разъедает и все ближе и ближе подталкивает к гибели. Постепенно он поддается чувству страха.