Наместником в Киликию был отправлен в конце 50-х гг. до н. э. Цицерон, и своими яркими впечатлениями о провинции он поделился в письмах к родным. Его опыт являл собой, конечно, вопиющий контраст по сравнению с бесчинствами Верреса, тем не менее реальность устройства жизни в провинции оказалась далека от идеальной, с характерной для провинций хронической, повсеместной, но не слишком активной эксплуатацией. (Киликия занимала территорию около 100 000 кв. км в дебрях современного юга Турции.) В эту провинцию был включен и Кипр. Связь была настолько неразвитой, что по прибытии Цицерону никак не удавалось выяснить, где находился его предшественник, а три когорты из двух неукомплектованных, давно не получавших жалования и ропщущих легионов, и вовсе пропали. Возможно, они сопровождали предыдущего наместника. Никто не знал.

Цицерону, не имевшему никакого военного опыта, за исключением недолгой службы еще юнцом во время Союзнической войны, подвернулся случай немного прославиться на военном поприще. После одной удачной схватки с наиболее воинственным киликийским горным племенем он даже возгордился тем, что занимал тот же лагерь, который за 200 лет до него в войне против Дария занимал Александр Македонский. «Император, не мало превосходящий тебя и меня», – писал он Аттику то ли с мрачной иронией, то ли просто констатируя совпадение. Большую часть рабочего времени Цицерон проводил в хлопотах: ему приходилось заслушивать в суде дела с участием римских граждан, разрешать споры между провинциалами, следить за небольшим штатом помощников, которые, похоже, специализировались на оскорблениях местного населения, а также удовлетворять запросы многочисленных друзей и знакомых.

Один молодой коллега Цицерона в Риме упрашивал его добыть ему несколько пантер для циркового зрелища. Цицерон уклонялся как мог, утверждая, не без иронии, что животных в его провинции осталось мало, что они, должно быть, решили мигрировать в соседнюю провинцию, избегая ловушек. Не столь смешной оказалась история с кредитами Марка Юния Брута. Человек, который спустя шесть лет возглавил убийц Цезаря, в этот момент активно занимался ростовщичеством, давая жителям кипрского Саламина взаймы под незаконные 48 процентов. Цицерон явно симпатизировал саламинцам и сумел удалить из города отряд римских солдат, который агентам Брута «одолжил» предыдущий наместник для принуждения к уплате долгов. По слухам, головорезы Брута осадили саламинскую курию (здание местного сената) и заморили пятерых сенаторов голодом. Но Цицерон предпочел не трогать заимодавца с хорошими связями и словно бы не замечал происходящего. Больше всего ему не хотелось задержаться в провинции, он мечтал покинуть Киликию и должность по закону, но как можно раньше: «Нет ничего более тягостного, чем управлять провинцией», – писал он брату. Когда его годичное пребывание истекло, он оставил наместником в этом огромном регионе одного из своих подчиненных, как сам о нем отзывался, – «мальчика и, пожалуй, глупого, лишенного достоинства и несдержанного!» (Гая Целия Кальда) Такое вот ответственное управление…