Сегодня словосочетание «авторское кино» воспринимается как синоним скуки, нудятины, зауми. Колючее слово «артхаус» предупреждает о перспективе мучений и ёрзаний в роли школьника на принудительном внеклассном мероприятии. Редкий «нормальный зритель» доживет до середины авторского фильма, редкий артхаусный шедевр соберет хотя бы четверть зала.
Пародийная интернет-энциклопедия Lurkmore определяет «артхаус» как категорию, которая:
"в силу своей специфики является обязательным атрибутом культурного пространства всяческого небыдла как в этой стране, так и за её пределами; ещё один способ отделить себя от серой массы, показать своё превосходство и уникальные творческие способности. Определение артхауса подразумевает кино, не предназначенное для массового зрителя, нестандартное, созданное не по общепринятым правилам кинематографа".
Всё врут календари: будь ты хоть снобом преклонных годов, но из чувства презрения к «серой массе», Годара не осилишь. Трудно идти против течения собственных желаний. Если кино по-настоящему не увлекает, то, в лучшем случае, зритель мирно задремлет, а в худшем – начнет понемногу ненавидеть то, что вслух называет любимым.
«Другое кино» работает по-другому. Оно принимает тебя, когда ты приходишь и отпускает, когда уходишь. Невозможно жить чужой жизнью. Можно посочувствовать «нормальному зрителю», скучающему на черно-белых фильмах без перестрелок и погонь. Но жалости заслуживают и люди, обманывающиеся в своих чувствах к артхаусу. Бывает, что авторское кино смотрят не для себя, а за того парня – за навязавшего свой вкус приятеля, критика, блогера. Это тоже зрительское несчастье, проявляемое тестом на чувство юмора. Разве «серьезное кино» – это обязательно серьезное выражение лица, мускульное напряжение, усидчивость и дисциплина? Как говорил наш советский Мюнхгаузен: «Умное лицо – это еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!».
Именно в авторском кино юмор получает прибавочную ценность – как продукт самого высокого качества, в полном ассортименте: ирония, сарказм, сатира, гротеск, фарс, стеб, абсурд, анекдот, шутка, пародия, белый и черный юмор, филологический и философский… Тот, кто не понимает, почему Чехов называл свои драмы комедиями или почему в «мрачных картинах» Линча так много комического («смешного возвышенного», по определению Славоя Жижека), тому в сад зрительских наслаждений путь заказан.
Только неподдельное удовольствие, идущее из глубины собственного «я», ведет к увлеченности «серьезным кино». Просто для того, чтобы получить этот цимес требуется больше времени, опыта и когнитивной культуры. Насмотренность в кино работает так же, как начитанность у книголюба, наслушанность у меломана. За несколько шагов от поп-шлягера к квартетам Шостаковича не перепрыгнешь. Путь от киношки к артхаусу замысловат.