Скорбь, оказывается, для любого человека место неведомое, пока туда не попадёшь. Мы предвидим (знаем), что кто-то близкий может умереть, но не можем заглянуть дальше нескольких дней или недель после этой воображаемой смерти. И характер даже этих нескольких дней и недель мы реконструируем неверно. Мы предполагаем, что внезапная смерть вызовет шок. Мы не ожидаем, что этот шок сметёт всё, выведет из строя и тело, и разум. Мы можем ожидать, что будем потрясены, обезумеем от утраты. Мы не ожидаем, что безумие будет вполне буквальным – что «крепкий орешек» будет надеяться на возвращение мужа и беречь его обувь.