Я заплакала, потому что мне было так же больно, как и ему.

– Райл, – мягко начала я, – что бы ты сделал, если бы твоя девочка однажды подняла на тебя глаза и сказала: «Папочка? Мой бойфренд меня ударил». Что бы ты сказал ей, Райл?

Он прижал Эмерсон к груди и уткнулся лицом в ее одеяльце.

– Прекрати, Лили, – взмолился он.

Я села прямее на кровати, положила руку на спину Эмерсон и попыталась заставить Райла посмотреть мне в глаза.

– Что, если она пришла бы к тебе и сказала: «Папочка! Мой муж столкнул меня с лестницы. Он сказал, что это была случайность. Как мне поступить?»

У Райла затряслись плечи, он плакал. Впервые с момента нашей встречи. Настоящие слезы текли по его щекам, а он крепко прижимал к себе дочь. Я тоже плакала, но продолжала. Ради ее блага.

– Что, если… – Мой голос сорвался. – Что, если бы она пришла к тебе и сказала: «Мой муж попытался изнасиловать меня, папочка. Он не отпускал меня, хотя я умоляла его прекратить. Но он клянется, что это больше никогда не повторится. Как мне поступить, папочка?»

Заливаясь слезами, Райл снова и снова целовал дочку в лоб.

– Что бы ты сказал ей, Райл? Скажи мне. Мне нужно знать, что бы ты сказал нашей дочери, если человек, которого она любит всем сердцем, когда-нибудь ударит ее.

Из груди Райла вырвалось рыдание. Он потянулся ко мне и обнял меня.

– Я бы умолял ее уйти от него, – ответил он сквозь слезы и в отчаянии прижался губами к моему лбу. Я чувствовала, как его слезы падают мне на лицо. Райл прижал нас обеих к себе, его губы зашевелились у моего уха. – Я бы сказал ей, что она достойна лучшего. И я бы умолял ее не возвращаться к нему, как бы сильно он ее ни любил. Она достойна лучшего.