Однако при всём том Шекспир, не знающий себе равных в изображении стоящих по коленов крови тиранов, был немного наивен. Потому что эти чудовища у него терзались сомнениями, дурными снами, угрызениями совести, чувством вины. Им явллялись духи убиенных. Но в реальной жизни, в условиях реального террора, откуда возьмётся неспокойная совесть? Откуда возьмутся дурные сны? Это всего лишь сентиментальность, ложный оптимизм, надежда увидеть мир таким, как нам ховется, а не таким, как есть. Среди тех, кто машет топором так, что щепки летят, кто у себя за письменным столом в Большом доме покуривает "Беломор", кто подписывает приказы и делает телефонные звонки, кто ставит точку в твоём деле, а заодно и в жизни, — много ли меж ними таких, кто истерзан дурными снами или хоть раз видел перед собой чей-то укоризненный дух?