В Европе холодно. В Италии темно.
Власть отвратительна, как руки
брадобрея.
О, если б распахнуть, да как нельзя
скорее,
На Адриатику широкое окно.

Над розой мускусной жужжание пчелы,
В степи полуденной - кузнечик
мускулистый.
Крылатой лошади подковы тяжелы,
Часы песочные желты и золотисты.

На языке цикад пленительная смесь
Из грусти пушкинской и средиземной
спеси,
Как плющ назойливый, цепляющийся весь,
Он мужественно врет, с Орландом
куролеся.

Часы песочные желты и золотисты,
В степи полуденной кузнечик мускулистый
-
И прямо на луну влетает враль
плечистый...

Любезный Ариост, посольская лиса,
Цветущий папоротник, парусник,
столетник,
Ты слушал на луне овсянок голоса,
А при дворе у рыб - ученый был
советник.

О, город ящериц, в котором нет души,-
От ведьмы и судьи таких сынов рожала
Феррара черствая и на цепи держала,
И солнце рыжего ума взошло в глуши.

Мы удивляемся лавчонке мясника,
Под сеткой синих мух уснувшему дитяти,
Ягненку на дворе, монаху на осляти,
Солдатам герцога, юродивым слегка
От винопития, чумы и чеснока,-
И свежей, как заря, удивлены утрате..