Из залежей пластинок он вытащил ту, которую не включал мне раньше. На ней было написано: «Barcelona». Это я потом прочитал, когда научился читать по-английски, но тогда, в свои пять лет, я мог только непонимающе смотреть на неё. Начало песни показалось мне рождественским, но вскоре лёгкая музыка перешла в торжественную. И так же вскоре начала затихать. Затем — чистый мужской голос. Тот, который я слышал на другой пластинке — Queen. За ним — голос той женщины, вдруг переставший казаться мне утомительным. Я задержал дыхание, но это была лишь вершина айсберга, только первые, самые слабые незнакомые мне ранее ощущения. Взрыв в моей груди случился чуть позже — когда их голоса слились в один. Я не понимал, что со мной происходит. Почему можно начать дрожать от песни?
Я поднял глаза на Славу.
— Что это?
— Искусство.
От Славы я узнал, что у искусства тысяча проявлений. И что дрожать можно не только от музыки. От картин можно замирать, от фильмов — плакать, от мюзиклов — смеяться.