В средней школе порой царит жестокость. Мальчишки составляют списки девчонок с фигурами-восьмерками — как бутылка кока-колы, и с фигурами-единицами — как палка. Они рисуют девчонок, шаржируя их достоинства и недостатки, и пришпиливают рисунки на информационный стенд — вешают всем на обозрение, по крайней мере, до тех пор, пока учителя не сорвут. От срывания на кнопках остаются клочки бумаги, словно в насмешку.
Меня рисовали с губами, как у гориллы, и с глазами, перекашивавшими все лицо. Я твердила себе, что мальчишки — безмозглые сопляки. Поэтому неважно, что я им не нравлюсь; неважно, что некоторые таки пристают, уверенные, что в отсутствие внимания я с радостью соглашусь на все. Я сторонилась их всех. Я смеялась над девчонками, сохнувшими по парням, осуждала их за поцелуи и при любой возможности выказывала им свое презрение. Я была выше этого.
Ну кому я лапшу на уши вешала?