И однако «выводы», «прилежное всматривание», вообще прилежание мне даются необычайно тяжело: я от природы ленив и рассеян, и когда остаюсь один, то у меня постоянная борьба между стремлением бездельничать и как бы душевно фланировать (что скрываю от всех, особенно от преуспевающих «тружеников», скучно и честно указывающих на свой достойный пример) и стремлением использовать каждую минуту – что скрываю еще более тщательно, боясь в каком-то смысле казаться жадным и мелочным, и что неминуемо разрастается и становится моей основой. И мне всего тяжелее записывать эти путанные выводы, придумывать неопровержимо-точные слова, и всякая моя строка и страница – победа над собой и над неимоверным соблазном лености.