Подобно тому как наше восприятие подсказывает, что в мире есть еще много чего, кроме самого восприятия, так и внимательное прочтение культуры говорит о том, что в мире есть не только культура. Таков, по крайней мере, вывод, к которому пришли некоторые из величайших теоретиков модерна, что бы ни говорили их постмодернистские наследники. Маркс, Ницше и Фрейд делали ставку на то, что у истоков смысла лежит определенная сила, но только симптоматическое толкование культуры раскроет ее следы…

У Маркса культура имеет один единственный исток — трудовое преобразование природы. То, что труд для марксизма — это всегда эксплуатация, подсказывает одно из возможных толкований мудрого изречения Вальтера Беньямина, сказавшего, что любой документ цивилизации — всегда хроника варварства. Культура в понимании Маркса, как правило, игнорирует свое родство: как ребенок с эдиповым комплексом, она предпочитает думать, что происходит из более благородного рода, если вообще не вышла в полном вооружении из своей собственной головы. Однако культуру порождает нужда, а не смысл. Только позднее, когда общество разовьется настолько, чтобы поддерживать полноценную институциональную культуру, культура получит реальную автономию практической жизни…