После возвращения из Европы в 1926 году Фицджеральд так описывал Нью-Йорк: "Спешка... граничила с истерикой. Приемы стали многолюднее... темп убыстрялся... спектакли стали смелее, здания - выше, нравы - вольнее, спиртное - дешевле, только все эти достижения не вызывали особого восторга. Молодые быстро изнашивались - в двадцать один год человек успевал ожесточиться и на все махнуть рукой... Мои друзья, как правило, пили лишнее и соответствовали духу времени тем полнее, чем больше пили... Город заплыл жиром, отрастил себе брюхо, отупел от развлечений и на сообщение о строительстве какого-нибудь сверхсовременного сверхнебоскреба отзывался только вялым "В самом деле?".