Но когда, после продолжительных и жестоких споров, вступили они с нами в явную борьбу, тогда война приняла много видов и разделилась на много частей, потому и по общей вражде, и по частной подозрительности во всех поселилась непримиримая ненависть. И это обуревание церквей не свирепее ли всякого морского волнения? Им сдвинуты с места все пределы отцов, приведены в колебание основания и все твердыни догматов. Колеблется и потрясается все поставленное на гнилой опоре. Друг на друга нападая, друг другом низлагаемся. Кого не низринул противник, того уязвляет защитник. Если враг низложен и пал, то наступает на тебя прежний твой заступник. До тех только пор взаимное у нас общение, пока сообща ненавидим противников. А как скоро враги прошли мимо, друг в друге видим уже врагов. Сверх того, кто исчислит множество кораблекрушений? Одни утопают от нападения врагов, другие от тайного злоумышления соратников, иные от неискусности управляющих. В ином месте церкви со всеми своими членами потерпели повреждение, как о подводные камни, сокрушившись о еретические ухищрения; другие, быв недавно врагами спасительных страданий, взялись за кормило и подверглись крушению. А смятения, производимые князьями мира сего, не сильнее ли всякой бури и всякого вихря совращают с прямого пути народы? Подлинно какое-то плачевное и горестное омрачение объемлет церкви, после того как изгнаны в заточение светила мира, поставленные Богом просвещать души людей. А непомерное соревнование друг против друга делает людей бесчувственными, когда близок уже страх всеобщего разрушения. Ибо частная неприязненность сильнее общей и народной войны, когда общей пользе предпочитается слава одолеть врагов и настоящее упоение честолюбия дороже наград, ожидающих впоследствии. Поэтому все равно, кто только как может, заносят убийственные руки друг на друга. А какой-то грубый клич людей, взаимно сталкивающихся по своей охоте к спорам, и неясный крик, и неразличимые звуки неумолкающей молвы наполнили собой всю уже почти Церковь, то прибавлениями, то убавлениями извращая правый догмат благочестия. Одни увлекаются в иудейство через слияние Лиц, а другие в язычество через противоположение естеств. Недостаточно Богодухновенного Писания для их сближения, Апостольские Предания не решают взаимных между ними условий примирения. Один предел дружбы – говорить в угождение друг другу; и один предлог к вражде – не соглашаться в мнениях. А сходство в заблуждениях вернее всяких клятв на участие в раздоре. Всякий – богослов [369], хотя и тысячи пятен лежат у него на душе. Оттого у этих новоделов большое обилие в помощниках к произведению мятежей. Поэтому получают предстоятельство в церквах самопоставленные и низкие искатели, отринувшие Домостроительство Святого Духа. И поскольку евангельские уставы бесчинием приведены в совершенное смешение, то неописанная толкотня [происходит] около председательских мест и всякий честолюбец силой вынуждает дать ему первенство. А от такого любоначалия напало на людей какое-то страшное безначалие, отчего совершенно бездейственны и напрасны стали увещания начальствующих: всякий в невежественном кичении рассуждает, что он обязан не столько слушать кого-нибудь, сколько сам начальствовать над другими.