Потом в просветы переулков я увидел, в чём дело. Весь берег, набережные и дома были покрыты какой-то переливавшейся на солнце серой слизью, причём слизь эта дышала и пузырилась.
— Что? Да обычная серость! — сказал Семецкий, заметив наше недоумение. — Это ладно, а вот у нас на Марсовом поле огонь двадцать лет подряд горит, и это вам отчего-то не интересно. Или вот слева дом, где Пушкин умер. Хотите посмотреть, где Пушкин умер? Я там, кстати, ночевал, и во мне открылся поэтический дар. Именно там открылся. Ну что, хотите посмотреть?
— Нам это жутко интересно, но давайте мы, дорогой друг, поговорим об этом позже, — ответил Математик.
А Владимир Павлович тихо пробормотал:
— Ему Пушкин лиру передал, а мы отдувайся.