Священник Паисий тут же исповедовал и причащал тяжело раненных, уложенных на разостланные по палубе матрацы. Перед измученным человеком он становился на колени и, сгорбившись, ласково приказывал:
— Кайся в своих грехах!
Если матрос находился в бессознательном состоянии и не мог отвечать на вопросы, священник все равно накрывал его епитрахилью и отпускал ему грехи, а потом, дрожащей рукой расплескивая причастие, совал умирающему ложечку в рот.
Человек с раздробленным затылком бился в агонии.
— Причащается раб Божий…
Отец Паисий, спохватившись, спросил:
— Как звать-то его?
Кто-то ответил:
— Фамилия — Костылев, а имя — неизвестно.
Один из санитаров посоветовал:
— Гальванер, батюшка, он. Так прямо и скажите, гальванер Костылев. На том свете разберутся.
Священник вытаращил глаза на того, кто подал такой совет, а потом машинально произнес:
— Причащается раб Божий гальванер Костылев.