В рассказах людей, прошедших войну, часто повторяется один и тот же мотив. Глядя на поле боя, где лежат тела убитых, человек ловит себя на мысли, что мертвыми людьми он считает только своих. Убитые немцы для него вроде как и не люди, потому что они - за пределами его круга внимания (термин Станиславского). Вот также и поражавшие Федотова новые русские (советские) люди, распевая: "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек" - не чувствовали чудовищной фальши этих слов не потому, что были злыми и жестокими, равно как и не потому что не подозревали о существовании лагерей и тюрем, где мучились и страдали миллионы соотечественников, но лишь по той единственной причине, что все эти муки и страдания (о которых они, конечно же, знали: как же не знать, если списки расстрелянных печатали в газетах) были за пределами круга их внимания.