Лёгкость, с которой она сумела отодвинуть в сторону свою боль, кому-то могла бы показаться бездушием, но я уже знал её достаточно хорошо для того, чтобы понять. У неё было сердце размером с Францией, и тех немногих счастливчиков, которых она в него впускала, она любила каждой его клеточкой. Но размеры этого сердца представляли опасность для неё самой. Если бы она позволяла ему чувствовать всё без исключения, оно бы не выдержало. Поэтому ей приходилось его укрощать, утихомиривать, заставлять молчать. Самые мучительные страдания она отправляла на стремительно заполняющийся остров, куда ей также предстояло однажды отправиться навсегда.