Когда Миша вернётся в Прагу, а Павел в Остраву. Холокост глазами детей

Свидетельства о прошлом никогда не теряют связи с настоящим. Дело здесь не только в годовщине трагических событий Второй мировой, и напоминании о том, чего никогда не должно было случиться, как это происходит, например, в знаменитой книге «Мальчик в полосатой пижаме» Джон Бойн . Истории детей, рассказывающих о Холокосте, раскрывают множество современных проблем. Так, например, в “Острове на Птичьей улице” Ури Орлева видны характеры мужчин, каких, кажется, в нашем благополучном обществе уже нет. Повесть Силен Эдгар “42 дня” раскрывает заблуждения слишком оберегающих родителей. И все эти истории, все до единой – гимн жизни. В век, когда любой дискомфорт вызывает панику, важно обратить внимание и на это тоже.
Итак, война. Главные улицы по всему миру меняют названия. Теперь они будут называться Гитлерштрассе...

«Остров в море. Пруд белых лилий. В 2 томах. Том 1 (сборник)» Анника Тор

Квадрология Анники Тор начинается с повести “Остров в море”. Это история двух еврейских сестёр, дочерей венского журналиста, нашедших приют на маленьком рыбацком острове в Швеции. Штеффи и Нелли придётся приспосабливаться к новой жизни – в чужих семьях, с тоской по родителям и надеждой когда-нибудь воссоединиться. Сдержанный тон и подчёркнутая обыденность событий здесь даже не авторский приём, а, пожалуй, единственно возможный способ описать реальность сороковых: глубина переживаний просто не имеет предела. Как и надежда – несмотря ни на что. Ничего уже не будет, как прежде, но именно так девочки, а потом юные девушки мало-помалу обретают новую жизнь, в которой тоже находится душевное тепло, новая привязанность и любовь. Печаль утраты словно бы придаёт особую остроту маленьким и большим радостям, победам и поражениям. Прошлое не может быть забыто, как не может быть забыто множество похожих историй – ни тогда, ни сейчас.

«Остров на Птичьей улице» Ури Орлев

11-летний Алекс рассказывает свою историю языком робинзонады. Как бы это ни звучало, перед нами увлекательный роман. Развалины варшавского гетто, ставшие для Алекса укрытием, сродни необитаемому острову. Книга о Робинзоне – привет из мирной жизни – лишь чуть-чуть поменяла восприятие реальности. Но этого “чуть-чуть” достаточно. “Больше всего я любил валяться в дождь в своём укрытии и читать книги”, – скажет Алекс, словно никакой войны нет, и его укрытие не принадлежит сразу двум враждебным мирам (вторая сторона здания находится на польской территории)г. Алекс разыскивает еду и всё необходимое, скрывает следы своего присутствия, стараясь не выдать себя изо всех сил, и то и дело его выдаёт. И никак не может понять: неужели немцы так упорно исследуют здание ради одного-единственного беглого мальчишки?
Конечно, нет. То, как скрывались люди, внезапно и нелепо объявленные врагами, составляют большую часть робинзонады Алекса. Он то и дело встречается с ними, скрывается от них или внезапно узнаёт о том, что всё это время кто-то скрывался рядом. Правда о людях и их поступках будет разной, часто горькой. Тем сильнее и ярче характеры тех, кто сохранил своё я. Это, конечно, отец мальчика, одновременно смелый и уязвимый. О его жизни до войны почти ничего – только сыновнее упоминание о книгах, и этого хватает, чтобы рассмотреть между строк, что это за человек. Приключенческие романы, воспитывающие героев – так ли это наивно? Ведь это на них вырос отец Алекса, впитав и передав сыну то, что, лишая книгу привычной для историй о Холокосте серой палитры, возвращает в эту историю краски, придаёт яркость, многослойность и невероятный диапазон характерам. И доктор, и участники еврейского восстания – один за другим, пусть даже рискуя собой, предлагают мальчику позаботиться о нём. Но Алекс дал отцу слово.
Как может быть жизнеутверждающей история о Холокосте? Может. Воля к жизни – великая вещь. Воля к жизни, здравый смысл, честность и готовность действовать.

«Где-то в мире есть солнце» Майкл Грюнбаум

Восемьдесят мальчиков прошли в разное время через
комнату 7 в Терезине. Выжило одиннадцать. Майкл Грюнбаум пересказывает несколько лет собственного детства, от двенадцати до пятнадцати с половиной. Лаконичный язык, торопливые перескакивания здесь не просто органичны, они – единственный способ для читателя выдерживать повествование. Эту книгу перелистываешь трясущейся рукой, с облегчением переходя к каждой новой дате: 11 марта 1939, 19 ноября 1942, 23 ноября 1943, дальше, скорее дальше... Выручает только приближение той самой даты. А вот героев книги – мальчишек – держит на плаву упрямая надежда, что всё изменится. Потому что не может ведь быть по-другому? Они играют в футбол, репетируют пьесу и концерт, чему-то учатся и о чём-то спорят, и кажется иной раз, что ничего по-настоящему ужасного с ними не происходит. Словно бы всё настоящее – где-то ещё, не здесь. Тем страшнее обнаруживать обманчивость этой иллюзии. Одно из самых драматичных мест – визит в лагерь представителей Красного Креста. Вот почему детям позволено учиться и заниматься обычными делами. Они – часть декораций, прикрывающих для остального мира ужасную реальность. Этой реальности противостоит всего лишь мальчишеское братство – беспомощных, в сущности, ребят. Но не совсем. Двадцатилетний Франтишек Майер – Франта, мадрих (командир) комнаты 7 в L417, корпусе для мальчиков, ставший тем самым восьми десяткам почти отцом.

Мыть руки, застилать постель, учиться и поддерживать друг друга

– простые вроде бы правила не позволят мальчишкам опуститься и быть одним целым даже, когда командира уже не будет рядом. Это Майер будет как бы незначай напоминать:

Когда Миша вернётся в Прагу, а Павел в Остраву, а я в Брно, мы все должны вернуться как люди. Как человеческие существа, не утратившие способность уважать и любить.

И этот день настанет.

«Привыкни к свету» Мария Рольникайте

Самое трудное, после того, что пережито – возвращение к нормальной жизни. Героиня Маши Рольникайте – не автогероиня, она не попала, как сама Маша, в вильнюсское гетто, смогла пережить страшное время, скитаясь и прячась. (“Привыкни к свету” – художественное продолжение её дневника “Я должна рассказать”). Еврейский ребёнок становится испытанием для литовцев: каждый проходит его в меру своих сил, рискуя собственной семьёй. И всё-таки испытание пройдено. Осталось научиться жить в изменившемся мире. Привыкнуть, что не надо прятаться, и не бояться. Попробовать найти родных. И, наконец, самое сложное: написать сочинение “Как я представляю себе жизнь после войны”...

«Когда я вернусь»

Комикс Йессики Бунде и Петера Бертинга – истории шести детей, и в то же время одна общая история. “Главную улицу переименовали в Гитлерштрассе. Немцы решили, что все евреи должны переехать в одно место”. “Мы отчаянно искали, где жить, а немцы ходили по домам и всех поторапливали”. “В гетто было много беспризорных детей: их родители пропадали по дороге с работы и домой уже не возвращались”.
Тобиас из Польши, у его родителей был магазин. Ливия из Трансильвании, её папа владел упаковочной компанией. Дочь ювелира Сельма – из Германии. Сусанна из Венгрии, Эммерих из Чехословакии, Элизабет из большой семьи: пятеро братьев и сестёр. Вчера ещё обычные дети: школьная жизнь, друзья, игры, разговоры, в одночасье стали бывшими людьми.
Описания всего, через что им пришлось пойти, сдержанны до предела, почти обыденны: всё, что случилось, уже стало прошлым, оно принадлежит другой жизни.
Все эти ребята – правдами и неправдами – оказались в Швеции. Можно было бы сказать “всё кончилось хорошо”, когда бы написать эти слова не было так трудно.

«Дерево во дворе. Взгляд из окна Анны Франк»

“Дневник Анны Франк” последние несколько лет выходит в разных форматах. У подростков популярен комикс. Не сказать, что это более быстрый способ чтения – книга довольно объёмная, и разглядывать её дольше, чем читать. Рисованная история, подобно объективу камеры, выбирает те кадры, что позволят ребёнку узнать правду без травмирующих подробностей, сближая подростка с тем, что ему близко и понятно.
Джефф Гаттсфелд взялся за непростую задачу рассказать о Холокосте дошкольникам. Герой здесь – каштан во дворе Анны Франк. Он тоже всё видел. Он рассказывает историю с двух ракурсов: заглядывая в окно комнаты Анны, и с улицы – о том, что её окружало.

Силен Эдгар. 42 дня «42 дня» Силен Эдгар

Многие из тех, чьей семье довелось столкнуться с Холокостом, отмечают, что их родные не хотели ничего рассказывать. А вот теперь давайте представим себя на месте родителей детей тех лет. Это будет легко: многие, вероятно, поймут семейство 12-летнего Саши, решившее скрыть от мальчика происходящее. Пансионат дяди Жана, куда отправляют Сашу “на каникулы”, окажется не просто пансионатом. Здесь обитают Нефертити, Виктор Гюго, цитирующий самого себя, вечно недовольный Людовик XIV, женщина-чайник, целых два Наполеона и вдобавок где-то на чердаке прячется Железная Маска. Выходить нельзя: вокруг, мол, рыщут волки. Такова двухслойность повествования: происходящее для наивного городского мальчика, которого от всего берегли, очень похоже на сказку. Тем более, что пансионат расположен в настоящем замке. Окажется ли спасительной эта игра? Нет, наоборот. Хотя поначалу кажется, что так: именно здесь, в рамках сказочной реальности (на самом деле атмосферы безумия), дядя Жан раскроет мальчику, что происходит на самом деле и кто такие волки. Почему перед отъездом к Саше стали по-другому относиться в школе и сторониться друзья. И что не только евреи объявлены неполноценными. Цыгане, душевнобольные – их тоже хотят уничтожить. Романтический “книжный” мальчик так и будет играть в реальность: считать себя великим сыщиком, совершая нелепые ошибки даже, когда вместе с отцом присоединится к партизанам. Ошибки, которые дорого обойдутся.
Не просто хроника, поданная в увлекательной форме и отражающая ненормальность, противоестественность фашизма, но и напоминание о том, как важно быть честным с детьми.