Рецензии на книги издательства «Дніпро»

После прочитанной "Цитадели", чувствую, к книгам шотландского классика отныне буду подходить с превеликой осторожностью, десять раз подумав, прежде чем браться за очередное его произведение. Нет, я, конечно, читала романы Арчибальда Кронина (1896-1981) и раньше, но таких эмоциональных качелей во время чтения давно не испытывала. Под несколько скучной и довольно строгой обложкой издания до поры до времени скрывалось настоящее книжное сокровище, которое долгое время я легкомысленно обходила стороной, название было на слуху и хорошо мне знакомо, но вот к чтению приступать не решалась: не люблю я про врачей, боюсь вида крови и в жизни, и в литературе, от описания проводимых операций может даже бросить в дрожь. Как же хорошо, что в этот раз я решила несколько отойти от собственных застарелых книжных привычек и предубеждений и все же открыла для себя кронинский роман и новую грань его творчества.

Говоря про испытанные мною эмоциональные качели, я не лукавлю и нисколько не преувеличиваю, не приукрашиваю действительность. Что-то невообразимое все время творила с моим чувствительным сердцем эта книга. Дарила надежду, чтобы потом так же безжалостно ее отнять, дарила безмерное восхищение главным героем, чтобы потом вызвать к нему же столь же острое отвращение, я благодарила автора за чудесную историю и ненавидела его же за финал, кажется, растоптавший окончательно все светлое - а впрочем, кого я обманываю: в этом весь Кронин и есть. Еще с далекого момента знакомства с его творчеством - а началось оно когда-то со знаменитого "Замка Броуди" - именно этим он и потрясает мое читательское воображение, этим притягивает и манит, этим же в свою очередь и отталкивает - тяжело все-таки читать подобные романы... Тяжело читать, переживать все время за героев и проживать вместе с ними тяготы судьбы, уж больно ярко автор живописует нам последние...

Вот и историю жизни скромного молодого человека по имени Эндрью Мэнсон, стесненного в средствах, но отзывчивого и амбициозного, вряд ли назовешь простой. Ему предстоит пройти сложный путь - к познанию себя, к карьерным высотам, к главной истине - что самое ценное в жизни, за что действительно в этом мире стоит побороться. Мне никогда в силу указанных выше причин не была интересная медицинская тематика в художественной литературе (в нон-фикшн и подавно), здесь же автору удалось, вероятно, по причине собственной профессиональной принадлежности (а Кронин, как известно, и сам был врачом) сделать повествование ярким, увлекательным, захватывающим для тех, кого тема операций, болезней и лечения ни капельки не интересует. На первое место Кронин выдвигает не технологию работы доктора, не медицинские штучки и прочее, он приковывает наше внимание, с первых страниц, окончательно и, кажется, бесповоротно к внутренним качествам молодого врача, показывая мятущуюся натуру, тянущуюся к справедливости, желающую помочь всем разом, наивную во многом, но сильную.

Я с восхищением следила за началом медицинской практики Мэнсона, любопытно было, как он поведет себя в той или иной ситуации - судьба раз за разом устраивает ему проверки на прочность и ставит силки и ловушки. Как он выберется из очередной? Я восторгалась его неподкупностью, его жаждой истины, его любовью к науке.

Так же интересно мне было наблюдать за развитием трогательной романтической линии, в которой тоже, кстати сказать, весьма наглядно раскрывается характер Эндрью. В Кристин, пожалуй, влюбилась одновременно с ним: очаровательная девушка покорила и мое сердце, лучшей пары для этого амбициозного врача трудно было бы и придумать.

Непривычно увлекательно было для меня оказаться в медицинской "тусовке". Понятное дело, что в окружении Мэнсона большинство врачи, а автор с присущей ему дотошностью показывает, насколько разными они могут быть, и потому для меня книга ценна еще и тем, что по-новому раскрыла образ служителя медицины, до этого однородный, а ныне - разноцветный и разномастный. Их здесь много, разных: "сухари" от науки, строгие консерваторы, ярые реформаторы и приверженцы новых методов лечения, "мясники", дилетанты, желающие обогатиться на бедах и страданиях людей... Их действительно, как оказалось, много, всяких, больше всего запомнились мне близкие друзья Мэнсона: Дэнни, вначале вызывавший у главного героя не самые приятные чувства, но позже доказавший свою правоту, и Кон, зубной врач и большой оригинал по жизни.

Ужас до чего не хочется спойлерить, но финал, думаю, разобьет вам сердце, как его разбила книга и мне. Просто автор рассказывает о жизни, а жизнь... а жизнь бывает вот такой, непредсказуемой, неожиданной, идущей не по плану. Жизнь, в которой все-таки было много хорошего... 5/5, не уверена, что буду перечитывать (как тот же "Замок броуди"), а вот яркие впечатления от прочитанного точно останутся теперь со мной - если не на всю жизнь, то на очень долгий ее промежуток...

Прекрасный роман, который советую все-таки с большой осторожностью: весна, мне кажется, время для более легких и/или вдохновляющих, светлых, позитивных книг, а "Цитадель" - очень тяжелое в психологическом плане произведение, потому не для всех. Однако если все же когда-нибудь доберетесь до этой кронинской книги, написанной в 1937 году, думаю, вас тоже ждет немало приятных минут и часов чтения. Мне было приятно пройти этот непростой путь в компании Эндрью Мэнсона, он многому научил меня, в чем-то даже вдохновил (вовремя исправлять допущенные ошибки, не опускать руки, начинать с нового листа и твердо закрывать прошлую страницу жизни). Он на собственном примере показал, что жизнь - это вовсе не приятная прогулка, изобилующая одними лишь удовольствиями, но, когда у тебя есть любимое дело жизни, тебе все - абсолютно все! - по плечу.

Пожалуй, единственное, чем меня смог зацепить этот коротенький роман, так это описанием жизни Испании начала 17 века. Причем достаточно специфичной, той самой, которую сейчас бы назвали жизнью социального дна. Мошенничество - наверняка одна из самых древних профессий, появившаяся скорее всего тогда, когда возникло и имущественное неравенство и свободные избыточные ресурсы. А уж в 17 веке мошенничество было ремеслом развитым и многообразным. Тут вам и шулеры, и профессиональные нищие, и альфонсы, и скупщики краденного, и "ведьмы" с "некромантами" и даже нищие мошенники-идальго. Интересная картинка выходит, в общем. Понятно, что многое гиперболизировано, иногда, возможно, чрезмерно, но в целом социальная проблематика налицо. Тем не менее плутовской роман как жанр никогда меня не привлекал, и история про дона Паблоса исключением не стала. Несмотря на отсылки на происхождение (вроде как дон Паблос - продукт среды, в которой вырос), сочувствовать и сопереживать ему каким-либо образом не выходит. И смеяться над его "деятельностью" - тоже. Дон, конечно, человек многообразных талантов, и наверняка харизматичен и привлекателен для жертв его мошенничества, но восхищаться этим как-то странно. Но занятно то, что мошенник и сам страдает от собратьев по ремеслу периодически, и даже иногда думает, стоит ли привлекать правосудие к разборкам. Такой странный выверт сознания. Роман заканчивается довольно внезапно, практически обрывается насильственно (и это не связано со смертью героя). Вывод, правда, автор делает логичный, что-то вроде "горбатого могила исправит". Вполне правдоподобно, но без откровений. В целом, это вряд ли роман для широкой публики, скорее, для влюбленных во всякого рода мошенников, для изучения предшественников великого комбинатора.

Огромное повествовательное полотно о жизни Сибири на рубеже XIX – XX веков с очень противоречивым по характеру главным героем. Прохор Громов – вроде бы работящий, активный, амбициозный, темпераментный, но уж слишком прёт из него энергия, как-то чрезмерно играют жизненные силы, которые он не всегда знает куда применить. Дикий, бешеного нрава, с кипучей кровью. И… с задатками потенциального маньяка. Взять хотя бы его странные желания: «Ему вдруг неудержимо захотелось резать, рвать, лить кровь», «Вдруг Прохору захотелось ударить девушку веслом, сбросить в воду и смотреть, как она станет барахтаться, кричать, молить». И это в начале первой части, так сказать, на заре туманной юности героя, причём по отношению к девушке, которая вызывает у него интерес. Он вообще нормален?! Или можно вспомнить, как он преследует в тайге и насилует юную тунгуску Джагду. Отвратительный человек. Да, я, конечно, знакома с мнением ученых о том, что в человеческой природе сексуальное начало напрямую связано с агрессивными импульсами, но не до такой же степени!

Когда читала про все эти «достоевские» страсти вокруг роковой Анфисы Козыревой, распрю на этой почве между отцом и сыном, в уме вертелось только «станиславское» «Не верю!» Уж больно как-то всё искусственно-надуманно показалось. Как не верю и в то, как все женщины ну просто в штабеля укладываются перед Прохором, сраженные его привлекательностью, сами его настойчиво домогаются. А стиль писем Анфисы к Прохору! То, что органично в «плаче Ярославны», совсем странно выглядит в произведении ХХ века.

И тем не менее мне значительно больше понравилась первая часть и показалась конъюнктурной и несколько публицистичной вторая, особенно когда пошла речь о забастовках рабочих, этих, как пишет Шишков, «перебранках труда с капиталом». Автору здесь важно было вписать героя в эпоху и показать, что Громов – алчный хозяин и безжалостный работодатель. Он удешевляет строительство, что идет вразрез с инженерными расчётами, экономит на всём, не хочет считаться с опасностью. А когда обваливается шахта, на укреплении которой были сэкономлены средства, Прохор без тени сожаления говорит о погибшем рабочем: «Семейный? Нет? Ну, чёрт с ним!» И так во всём. Лишь однажды, увидев нечеловеческие условия работы и быта тружеников прииска, Прохор задумывается о необходимости «повернуться сердечной теплотой к народу», но непомерное стяжательство и необузданная жажда наживы не позволяют этим мыслям реализоваться в деле.

С годами Прохор окончательно черствеет сердцем, в нём появляется нечто сатанинское, дьявольское, что неоднократно подчеркнуто в тексте. Но ведь и себя он не жалеет: жаден до работы, пашет, как вол, без отдыха, входит во все проблемы; не имея образования, постигает сложнейшие технические вопросы. И талант предпринимателя в нём огромный, и интуиция бешеная. Совершенно справедливы мысли Нины о муже: «Русский богатырь… Сила, ум… Но почему же, почему жестокое такое сердце?» А потому, что всё это поставлено на службу единственной цели – обогащению. Стремление к материальному совершенно вытеснило духовное. «Страх матёрого хищника, что его добыча будет пожрана другими» – всё, что переживает Громов, попав к старцам-пустынникам, а вовсе не очищение души. «Заправский хищник крупного масштаба», вот он кто. Не случайно держит в своём кабинете матёрого волка, правда, и того стремится подчинить своей власти. Над самим же Прохором, как он полагает, «едина власть – он сам и – золото». Его безмерные амбиции и гордыню воплощает башня «Гляди в оба», построенная в его резиденции инженером-иностранцем на манер Эйфелевой. Строение помпезное (особенно посреди тайги), но в то же время какое-то хлипковатое, расшатываемое сильными ветрами. Очень символично! И итог жизни героя вполне закономерен. Но как-то вовсе не жалко его.

Кто вызывает сочувствие, так это Нина Куприянова, сначала невеста, а потом жена Прохора. Она умна, образованна, религиозна. Задумывается над сущностью социальных проблем, даже читает «Женщину и социализм» Бабеля. Стремится облегчить жизнь рабочих. Натура тонкая, поэтичная, верящая «во всё тайное», Нина не в силах противостоять грубой силе. И ведь понимает (хоть и не сразу), что представляет собой ее муж, но всё же жалеет его, даже любит (ну вот совершенно непонятна мне такая любовь!). Что ждёт ее и дочку после смерти Прохора? Вряд ли что-то хорошее, учитывая, с одной стороны, непрактичность Нины и отсутствие рядом разумного, знающего инженера Протасова, а с другой – трагическую эпоху, которая вот-вот наступит в России.

Роман был бы совсем печальным, если бы автор не расцветил его юмористическими эпизодами. Связаны они прежде всего с отцом Ипатом с его извечной присказкой «Зело борзо!», с непробиваемо-глупым и тщеславным управляющим Ильёй Сохатых, с инженером-американцем мистером Куком, комически искажающим в речи русские пословицы, и его бестолковым слугой Иваном. Все они, наряду с прочими второстепенными персонажами, позволяют создать яркую, объемную картину русской жизни начала ХХ столетия.

Из сборника прочла, увы, только одну повесть, "Открытие себя", хотя краем глаза пробежала и по остальным, выхватывая отдельные слова, фразы, абзацы. Будет время, вернусь к ним, тем более, что книга - вот именно эта! - такая оказалась уютная, удобная... даже наощупь. Но "Открытие себя", как ни странно, помешало открытию других повестей и рассказов. Очень уж она сильна.
Да, так бывает, что произведение оставляет после себя настолько сильное впечатление, что, как после передозировки ты больше не хочешь хотя бы какое-то время читать про то же самое. Как наутро "после вчерашнего" многие каются: "Чтобы я опять... еще раз сделал это? Да лучше смерть!"
Вот и у меня так было. Потом вроде как отпустило.
Книга... не для всех. Правда, для современного читателя она не подходит. Тут нет "экшена", нет драйва и лихо закрученного сюжета. Тут действие развивается как-то странно и сперва не понимаешь, кто все эти люди и чего они тут делают. Что-то вроде запутанного детектива, причем не совсем хорошего детектива от молодого талантливого автора, который вроде бы решил сперва все запутать, а распутывать будем потом. Да, были у меня моменты, когда я не понимала, что да как. Но все разрешилось, распуталось, объяснилось.
... А вопросы остались.
Что есть человек? Что делает человека - человеком? Можно ли прожить несколько жизней одновременно? Где проходит грань между Творцом и его Творением? Может ли Творение превзойти Творца, стать от него независимым? Что есть этика? Имеешь ли ты право стать Творцом? Должен ли? Есть ли смысл?
Вопросы, вопросы... Сейчас, в наше время, в книгах молодых авторов, их редко задают. Там все больше на первое место выходит либо внешняя сторона сюжета - кто куда отправился, что сделал и получил ли в конце награду. А вот ЗАЧЕМ ему награда, СТОИТ ЛИ куда-то отправляться и КОМУ НАДО, чтобы он, персонаж, что-то сделал и ЭТО ЛИ надо делать или можно - и нужно! - поступить иначе... увы, такие вопросы поднимаются не всегда. Люди и так перегружены информацией, зачем их еще и книги будут "грузить". Книга в наше время - это как раз уход от реальности. А в произведении Савченко реальность - она рядом. И чтобы понять ее, принять и жить в ней и надо быть человеком.

Революции пожирают детей. Не только своих, но и чужих.  Им не важен их возраст и быт. Революции ненасытны, как Хронос. Но, в отличие от злобного греческого монстра, камень не проглотят. Им нужна теплая дымящаяся плоть и кровь. Много крови! Чтобы ею можно было залить

"Прекрасный Париж ...новые улицы, - площадь лучистой Звезды, широкие бульвары Османа и Малерба, обсаженные каштанами,парадный проспект Оперы со строениями, еще покрытыми лесами, куда нетерпеливые торговцы уже свозили свои диковинны - меха, кружева и ценные каменья. 

Те,  у кого из золота все, что только можно, кто считает, что поймал Бога за бороду, и ключи от Рая , считай, в кармане, никогда не видит тех, кто обедает, расстелив тряпку или газету, прямо на мостовой. Да и то не каждый день Так было, и, к сожалению, будет, пока наша старушка Земля, продолжит наматывать круги вокруг своей  оси, к которой её однажды кто-то привязал, как слепую лошадь.

Не приведи Господь жить во времена великийх потрясений! Особенно, когда тебе от роду четыре года,  и  разноцветные мыльные пузыри гораздо интереснее стреляющих пушек и всего остального, что с этим связано. Но ты все равно настоящий коммунар!   А значит для прекраснейшей из женщин, прекраснейшего из городов, Габриель де Бонивэ, ты, едва родившись, уже ненавистен.

Этот крохотный рассказ Ильи Эренбурга, из цикла "13 трубок", безжалостен, как плеть. Со вего размаху он бъёт куда-то под дых. И ты  сгибаешься пополам и не можешь глотнуть воздуха.  Это катарсис катарсиса, Хлёсткие слова писатель словно бросает в  лоснящиеся от пота и удовольствия сытые лица.

Пленника-инсургента Поля Ру, которому было четыре года от роду, солдатынациональной армии повели в завоеванный Париж. Еще в северных предместьяхотстреливались, погибая, блузники, а в кварталах Елисейских полей, Оперы и вновом квартале лучистой Звезды люди уже веселились. Был лучший месяц - май,цвели каштаны широких бульваров. а под ними, вкруг мраморных столиков кофеен, франты пили рубиновые настойки и женщины беспечно улыбались. Когдамимо них проводили крохотного коммунара, они кричали, чтобы им выдали его.

Безусловно, Илья Эренбург здесь продолжает великую тему Достоевского, о слезе ребёнка.   Но если  Фёдор Михайлович своё повествование строит на Евангельских постулатах, то Эренбург поднимает глаза к Небу, взывает и бросает им вызов. Он почти открыто срашивает: "Господи, если ты равнодушно взираешь с Небес своих на подобное, то есть ли ты на самом деле?! Не миф ли ты, придуманный людьми, чтобы оправдаться перед самими собой в своих неисчислимых грехах?"

Далее спор с Достоевским продолжается и Эренбург разрушает еще один миф, возведённый великим русским  сумасшедшим гуманистом. Красота не спасёт мир. Зачастую, красота походит на фарфоровую сатуэтку, внутри которой только пустота.  Вот он, корень зла!  Пустота способна выползти на поверхнсть и поглотить собой всё, весь мир!  Самое страшное, что именно пустота, облачённая  в прекрасную оболочку  выражаясь современным языком, заточена на самые страшные преступления.

Крошечный полуголодный мальчик пускал мыльные пузыри. И внезапно прекраснейшая женщина Парижа поняла, что она-то на самом деле и есть мыльный пузырь! И лопнет, ничего за собой не оставив, кроме щипания в глазах, если одна из капель в них попадёт.  Увы, но капля оказалась свинцовой пулей, оставившей на грязной рубашонке малыша крохотную красную дырочку...

Мы часто употребляем этот засаленный штамп, что у войны не женское лицо.   Илья Эренбург срывает маску  с ничего не представляющей из себя сытой толпы. а под ней - лишь голый череп. Ибо тупая безжалостная сытось - это и есть лик Зверя, имя которому Смерть.

Прочтите этот рассказ. И псмотрите  малоизвестный фильм-спектакль, снятый Главной редакцией литературно-драматических программ советского телевидения в 1977 г. Правда, выпущена лента была только спустя 10 лет.  Да и сейчас о ней мало кто вспоминает. Догадываетесь, почему?  Еще раз прочтите то, что Ваша покорная слуга изволила написать.

В прочитанном уже много книг Кронина. И все они больше или меньше понравились. Но вот на этой книге я споткнулась, обернулась - и подумала: а ведь это всё - какой-то специфический книжный читательско-писательский садо-мазохизм. Садизм - со стороны автора; мазохизм - со стороны читателя. Хотя и увлекателен этот процесс, судя по всему, и для той, и для другой стороны.
Первый раз подумала об этом в точке "выживания" 10 шахтеров. Так подробно, детально авторы рассказывают обычно, если (спойлер!) хотя бы один человек выживет - но здесь не так, оставь надежду!, этот необычайно талантливый писатель подробно, жестко и так, что будешь переживать как за себя самого, опишет смерть большинства из них, до самого последнего (конец спойлера).
В последний раз - безнадежно уже махнув рукой - в заключительной сцене со старшим Баррасом. Возможно, кому-то и покажутся все эти подробности высшей авторской справедливостью на манер таковой в исполнении Диккенса, но нет. Вот так смаковать болезнь и поступки больного человека, подставляя его? Нет, даже для настолько неприятного героя это слишком.
Кто-то скажет: так жизнь и устроена - люди жестоки, когда и если могут это себе позволить, справедливости нет, слабые всегда проигрывают, желающих потешиться над больным всегда предостаточно, любое доброе дело будет задушено и умрет еще прежде, чем хоть один человек на свете успеет ему порадоваться. Да, это так. Но именно у Кронина зло побеждает как-то совсем однозначно. У писателя, но не в жизни. Где несмотря ни на что, любовь продолжает пробиваться к свету, добрые дела оставляют заметный след в душах людей, благодарность вытесняет выгоду, а благородство изменяет цепочку событий. Да, они не слишком заметны, и нет, они никогда не исчезают.
Ну а у Кронина сидит такая Марта Фенвик и плетет сеть судьбы. Она не хочет, чтобы что-то менялось, поэтому все будет так, как было всегда: война, добрые устремления, желания детей - ничто ей не помешает. Она будет вести шахтерское хозяйство, печь пироги и ухаживать за детьми. Будут как будто все тот же Сэм (умер на войне? не для меня) и все тот же Дэвид (хотел уехать и учиться? это просто дурь) - прекрасные шахтеры, каждый день спускающиеся под землю и работающие там, как делали их отцы, деды и прадеды.

Не скажу, что осталась в восторге от перечитывания книги. Мне показалось многовато в ней нарочитой сатиры и поучения, в стиле поэта Асадова. И главный герой Чацкий не вызвал никакой симпатии - скорее какое-то отторжение из-за его синдрома выскочки и надоедливой училки. Вот вроде бы благая цель у автора - показать все пороки столичного общества, а получилось наоборот - лезет этот беспокойный человечек в душу каждому, не спрашивая, звали ли его туда и нуждаются ли в его уроках. А он лезет с ощущением полного права это делать, и чувствует себя гордым за то, видит себя правым, молодцом, лучше, честнее и умнее всех их. А в реальной, даже нынешней, жизни такой человек был бы отвратителен - показушно протестующий, в белом пальто, вы все ничтожества и ошибаетесь, а я вот во всем прав. Фу-фу-фу, был бы он изгоем и сейчас, как и в книге изгоем оказался, гнали бы его отовсюду ссаными тряпками, как неадеквата или человека с душевным обострением. В общем, что-то пошло не по плану в переосмыслении этого столпа школьной программы.

Как долго я промучалась с этой книгой! 400 страниц длились вечность. Роман написан в форме дневника, который охватывает два года. Главный герой - Леон Плошовский -  со всей тщательностью записывает хроники своей психопатической любви к девушке Анельке. Леон - представитель польской шляхты, скитается по Европе, особо ничем не интересуясь, нигде не кидая якорь. Ему 35 лет  и его тетушка вот уже в который раз предлагает остепениться, подсовывая ему то одну, то другую кандидатку в жёны. Но Леон не такой, как все, чтобы жить по нормам. Он живёт без догмата. Однажды тетушка всё же подыскала подходящую девушку для Леона, набившего оскомину с женщинами. К тому же, она оказалась полячкой. В глазах главного героя их ценность невелика. 18-летняя Анелька, с обедневшего рода, оказалась исключением. Красивая, как ангел, не особо образованная  (и не должна быть!), само воплощение кротости, падающая в обмороки, краснея из-за каждого взгляда, опуская стыдливо свои глазки, может вполне потешить самолюбие такого тёртого калача, как Леон.

С этого момента семимильными шагами Леон движется к саморазрушению. Женится или не житься? Вот в чём вопрос! Обладать 18-летней такое заманчивое предложение! Но не для этого отец растил Леона, чтобы растрачивать себя в суете мирской. Искусство, литература, дорогие курорты, музыка и женщины - из этого состоит жизнь главного героя. В его мире нет понятия морали, долга и этики, нет религиозных, общественно-политических ориентиров. Правда, всё этого наскучило за столько лет. Хочется чего-то другого, но чего именно он не знает. Он говорит, что подобных ему "потерянных" людей полно, "имя им легион".

Получив хорошее университетское образование, шляхте нет надобности работать, их жизнь обеспечена прошлыми поколениями. Леон, познакомившись с молодым доктором, который происходит с некогда богатой семьи. Оказалось, что бедные тоже могут учиться в университете, иметь вкус, быть интеллектуально подкованными. Они работают, и их труд приносит им удовольствие. Леон не хочет себе такой жизни, ведь это суета, борьба за выживание, ежедневные усилия, животные потребности, ему милей сидение на террасе и разглагольствование об литературе, любви и женщинах. Он прекрасно понимает, что рядом идёт жизнь другая, страдает от своей бездейятельности и в то же время не предпринимает ничего, чтобы изменить свою жизнь. Лень всегда удобней, она не требует никаких усилий.

Вот такими противоречием пестрит вся книга, знаю что я дурак, но ничего делать не буду. Хочу жениться , но не буду, ибо потом, как у Лукашина: "Но потом когда я представил себе, что она будет жить в моей комнате, и каждый день... Мелькать у меня перед глазами... Туда-сюда, туда-сюда..." И герой "Без догмата" бежал так же. Меня это чтиво изрядно утомило. 400 страниц однотипного размышления оказалось выше моих сил. Образ главного героя романа не новый мировой литературе. Они были до Леона Плошовского, будут и после него. Это типаж  достигшего интеллектуальных вершин, типаж мыслителя и философа, при деньгах и образовании. Правда, не знающего, куда себя в этой жизни приткнуть. Ярчайшие примеры в литературы - это и Обломов, вся его неуверенность, самокопание и лень, в

Иван Гончаров - Обломов , а также и  Иван Тургенев - Отцы и дети . Нигилист Базаров с его философией презрения всех и вся. И немного Мартина Идена с одноименного романа

Джек Лондон - Мартин Иден . В какой-то мере и Нехлюдов. Но в Толстого есть развитие персонажа в

Лев Толстой - Воскресение . Но никто из выше перечисленных даже не сравнится с Леоном. Те книги были прочитаны несравненно быстрее. Никто так не выводил из себя, как всепоглощающая лень и выгораживания себя пана Плошовского. Я к каждой новой книге приступаю с особым трепетом, это особенный момент, когда открываешь первые страницы и предвкушаешь новые знакомства, новые страны. Наперёд не знаешь, будет ли путешествее захватывающее или придётся продираться со словесными зарослями. "Без догмата" оказалась непроходимыми кущами.

Одна из двух прочитанных за последнее время книг, в которых начало идёт туго, хотя вроде бы всё интересно, и хорошо, и актуально, но почему-то легко отвлекаешься от сюжета и возвращаешься в него с трудом. Зато как только книга переваливает за середину, читать хочется вообще без перерывов. И скорее узнать, что же дальше, и как, и почему так.
Главная героиня – ребёнок, и все события «взрослого» мира мы видим её глазами. И волей – не волей задаём наивные «детские» вопросы: «Как же так?», «А за что?» и «Неужели в мире всегда так и ничего нельзя сделать?». Ни в детстве, ни сейчас, на эти вопросы нет ответа, но главное – хотя бы не переставать их задавать. Я думаю, главная героиня не перестанет.
Особенно сильное впечатление на меня произвёл монолог отца главной героини в суде. По сюжету он произнесён в совсем другой стране и почти сто лет назад, а по смыслу… И да, в нём ничего нового. Но всё равно прочитаешь и ходишь потом как пришибленный и думаешь, думаешь, думаешь. И грустишь, грустишь, грустишь.
И ещё уже в конце книги я поняла кое-что важное про ту первую часть, которая сначала казалась мне скучноватой. В любую эпоху и в любой стране детство – это прежде всего детство. И даже если на него выпадают тяжёлые исторические события, жестокость и несправедливость, в детском сознании всё равно останется место для новых друзей, первого снега, фантазий о соседе-затворнике и любопытства, распространяющегося буквально на всё вокруг. И в этом очень много надежды.

Неожиданно хорошая книга. Очень простая и искренняя история про жизнь и смерть, про одиночество и веру в лучшее. Явно не для любителей экшена. Очень необычно было читать такие глубокие рассуждения от простого рыбака. Но в том и прелесть, что они были понятны и просты. Автор незамысловато вскрывает громадный пласт философии и щедро позволяет нам самим выбрать что-то по своему вкусу, без навязывания своего мнения. До глубины души поражён темой личного одиночества и взаимоотношениями старика с мальчиком. Это дружба мужчин, равного с равным, и в то же время отношения между наставником и учеником.
Также я остро переживал успех и крах рыбака, ведь сам люблю охоту. Его познания велики, мастерство поражает, но удача всё равно изменила ему. Очень тяжело даётся понимание того, что просто сделать всё как надо бывает мало.
До этого встречался с рассказами автора, но не смог их понять и остался к ним равнодушен. Теперь же, как мне кажется, я смог бы заглянуть глубже, куда-то в бездны мыслей Хемингуэя. Буду читать другие его крупные работы и искать те самые золотые крупицы истины.