Рецензии на книги издательства «Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге»

Говорят что млечный путь и каракатицы какие-нибудь летают – Может быть заблуждаются? – Может быть

Константин Вагинов – полузабытый романист и поэт-обэриут. Его «Семечки» – записная книжка на сто с небольшим страниц, которую он вел в 1932-1933 годах. Лежащая на поверхности аналогия – Юрий Олеша - Ни дня без строчки . Но у Вагинова и дни без строчек бывали, и его самого в записках не отыскать: зарисовок-наблюдений не так много и совсем нет умных мыслей по поводу и без. Большинство записей – это фиксация живой речи, как будто едешь в трамвае или идешь в толпе по Невскому и выхватываешь реплику тут, обрывок разговора там. Поговорки, анекдоты, городские легенды, даже есть словарики архаизмов и воровской лексики.

Ты только и годишься мертвецам сопли высасывать

Как видите, возвышенности ноль – даром что Вагинов на самом деле был эстетом и модернистом.

– Соня ради бога не вышивай.
– Что с тобой?
– Не могу! Мне лень смотреть.

Но и на Зощенко это совсем не похоже, Вагинов добрее к своим персонажам, его книжка немного лукавая и

Нежная до безобразия

в определенном смысле. А выписки из рукописей рабкоров, перемежаемые цитатами из классиков, добавляют ей какое-то дополнительное измерение.

Особняком – жуткие страницы о Гражданской войне:

Да что тут рассказывать. Довольно! Я прошел медные трубы и чорту зубы сломал.

Текст записной книжки обрамлен вступительной статьей о том, как писались и что представляют из себя ее заметки, и обстоятельными комментариями. Закрывают книгу еще несколько статей, которые дают общее представление об авторе и окончательно помещают «Семечки» в контекст:

Свободная форма рабочей тетради позволяет Вагинову вести дискретный и даже бессвязный нарратив, воспроизводящий разные формы дискурса, имманентного восприятию эпохи.

Достойный академический подход, научное издание в самом строгом смысле. И все же бессвязный нарратив «Семечек» мне был милее:

Пейте пиво господа
Пиво лучше чем вода

Давно охотилась за этой книгой и вот, наконец, она нашлась в продаже. Известный всем роман императора, но не романтизированная сказка как в книге Люсиль Деко и не великосветский отчет Мориса Палеолога, а вся-вся, даже самая неприглядная и сокровенная подноготная этой истории. 40-летний Александр II в своё время скандализировал столичное общество своим плохо скрываемым романом с княжной Екатериной Долгоруковой, конечно, императоры и великие князья и раньше изменяли своим женам, известны "васильковые дурачества" Николая I, да и сам Александр за свою супружескую жизнь не раз грешил, но всё это воспринималось как нечто мимолетное, несерьезное, пустое. С Долгоруковой фаворитизм вышел за все рамки приличий, а когда же царь, после смерти первой жены, обвенчался с фавориткой и узаконил прижитых с нею детей - тут даже самый простой народ не выдержал и долго еще простые крестьяне судачили о том, что царь-батюшка так страшно погиб потому что на мамзельке женился и короновать ее хотел. В XXI  веке сам факт монаршей измены и последующей женитьбы на фаворитке никого уже не удивляет и даже видится вполне обычным ходом событий (король Карл и королева Камилла не дадут соврать), но вот характер отношений Императора и Долгоруковой  и в особенности их переписка - это нечто такое, от чего становится порой не по себе и аж тошнота подкатывает. Тут уже даже принц Чарльз со своим знаменитым телефонным разговором кажется самой скромностью...

Ну а сама книга - отличная работа, масса редких источников. Помимо переписки Императора и Екатерины, там есть еще выдержки из мемуаров их младшей дочери Екатерины (их в оригинале найти непросто) и редчайшие  "Домашние записки" Боровиковой, и книга Тарсаидзе (с которой дела обстоят проще и она есть даже в интернете).

Книга must read для заинтересованных этими личностями и готовых стерпеть даже самые сальные подробности из их приватной переписки.

В этой книге семь дневников семи подростков - Вити, Сережи, Зины, Гали, Миши, ее Сережи и Аллы. Все они написаны в период 1962-65 гг. и рассказывают о том, как авторы учились в выпускных классах - а еще о первой любви, проблемах с родителями, нравственном росте, реакции на общественные события и советском быте тех лет.

Эти дневники, как и многие другие, хранятся в проекте "Прожито" Европейского университета в Санкт-Петербурге. По какому принципу они отбирались для книги, сказать сложно - подростков подобрали из разных городов и старались, чтобы мальчиков было не сильно больше девочек (потому что, как признаются составители, несмотря на то, что девочки обычно пишут чаще, в "Прожито" отчего-то собралось больше мужских дневников). Многие из тех, кто здесь представлен, порой вели дневник всю жизнь и выбирали деятельность, связанную с литературным трудом - кто-то писал книги, кто-то стихи, кто-то делал путевые заметки, но так или иначе, привычка вести дневник сохранилась.

Рецензировать столь интимные вещи - дело гиблое и достаточно паскудное. Поэтому я просто расскажу впечатления от каждого из подростков. Себя в 17 я помню прекрасно, поэтому не могла не сравнивать и всю дорогу жалеть, что постоянство в те годы было не мое, и никаких более или менее внятных записей моя микроистория не сохранила.

Подросток #1. Витя
Витя - паренек из карельской деревни. Он озабочен воспитанием духа и тела, поэтому тщательно делает уроки, читает газеты, занимается бегом и много рассуждает о нравственном поведении человека. Витя мне симпатичен хотя бы своим упорством в выбранном направлении, и не может не подкупать его отторжение "мещанства", под которым он понимает "деревенскую", в его представлении, заботу о бренном. Витя хочет вырастить из себя настоящего советского человека и построить коммунизм.

Будут ли при коммунизме измены? - рассуждает Витя. И, честно говоря, над этим вопросом я до сих пор думаю.

Подросток #2. Сережа
Сережа - мой фаворит, потому что в его дневнике я со смехом и слезами узнавала себя (даже алгебру мы сдали в один день с разницей в сорок с чем-то лет). Черт снова дернул подумать, что все гуманитарно настроенные еврейские дети из интеллигентных семей чем-то похожи - отстраненные и замотанные в собственные художественные вкусы, из-за чего часто бывают эгоистами и ставят себе такие требования, которые не в силах выполнить (это лесть себе, Сереже и еще паре граждан со сходными демографическими характеристиками). Сережа тоже недоволен "мещанством", но для него это мещанство духа, он старательно ищет красоту, и, как мы узнаем из биографии автора, ищет ее до самой смерти научным поиском.

Из интереса и надежды открыть что-то новое о себе, я полезла в продолжение дневника на сайте "Прожито" - в те даты, где Сережа мой нынешний ровесник. И разочаровалась - потому что невинное Сережино старание выпендриться слогом (а он очень, очень им выпендривался в 17 лет) оформилось во вполне взрослые попытки в литературное описание сердечных драм советского интеллигента (которые сам автор признавал абсолютно не соответствующими своему взыскательному вкусу и потому от публикации отбраковывал). Похоже на Довлатова - но с этими заметками мне уже не по пути.

Подросток #3. Зина
Зина живет куда проще Сережи - ее мама не дочка профессора, а работница столовой, и учится Зина не у лучших художников Москвы, а в череповецкой школе рабочей молодежи. Но у Зины есть свой незабываемый стиль с кучей фирменных словечек, присказками и эпитетами. Ее учитель литературы советовал ей поступать в Литературный институт - и я очень, очень пожалела, что самооценка Зины не позволила это сделать.

Дневник Зины - самый длинный из всего сборника, и один из самых интересных. Она пишет о родителях, о друзьях, с здоровьи (однако в какой-то момент называет это слабостью и перестает писать о нем вообще), о том, каким видит себя человеком. А еще в нем полно занятных нюансов о жизни советского городка.

После Зины и Сережи привыкаешь, что подросток в душе художник. Поэтому когда понимаешь, что следующие подростки пишут не так образно, можно слегка разочароваться.

Подросток #4. Галя
Галя - школьница из Тамбова, и ее, конечно же, занимают школьные будни. Многих знакомых она обозначает сокращениями. Интересует ее, прежде всего, любовь и дружба, отношения с родителями и литература - она пишет о Пушкине, о Лермонтове, о Маяковском, цитирует многих поэтов (сами цитаты в издании не приводятся). Не удивительно, что после школы она стала учительницей словесности. Но в целом с Галей мы не сошлись - слишком мы разные люди. Метущиеся души Вити, Сережи или Зины были мне куда ближе, а в Гале больше нормативности и порядка - хотя, судя по биографической справке, в жизни она была совсем не скучным человеком.

Подросток #5. Миша
Миша обладает очень любопытной способностью выражать мысли. Он просто перечисляет факты - все подряд, будто какая-то эмоциональная скованность не дает ему описать, как он на самом деле к ним относится. Доходит до удивительного - в одном предложении он пишет про инфаркт мамы, а в следующем - "нас пригласили на свадьбу".

Но есть в его лаконичности и очаровательные моменты:

Вчера умер президент Индии Джавахарлал Неру. Хороший был парень, царствие ему небесное

Но все меняется, когда Миша пишет о своей любимой девочке - у него преображается слог и проступает то, из-за чего он в будущем, возможно, и увлекся литературой.

Подросток #6. Другой Сережа
Этот дневник посвящен одному походу и написан в стиле путевых заметок - живо, умно, с юмором и иронией над собой и своим товарищем. Он короткий, где-то пять дней, и весьма забавный. Правда, о самом Сереже он говорит мало, поэтому как-то сродниться мы не успели, да и не люблю я путевые заметки.

Подросток #7. Алла
Алла выросла в Ленинграде и, помимо музыки, занималась игрой на фортепиано, испанским языком и ходила поэтический кружок. При всем этом она не считала себя ни особо талантливой, ни особо упорной - наоборот, она часто себя критикует, пытается подсмеиваться и ругает.

Как и первый Сережа, Алла пытается писать литературно и красиво, но стиль у нее совершенно иной, и фокус настроен не на поиск красоты, а на совершенствование мира. Она пытается анализировать школьную систему, людей, себя и предсказывает, что эта аналитика до добра не доведет. Что ж, в каком-то смысле она оказалась права - биографическая справка сообщает, что Алле пришлось покинуть СССР из-за участия в диссидентском движении, но плохо ли это - вопрос исторический.

Эти дневники (как и любые дневники вообще) я считаю бесценным источником знания об эпохе Оттепели. По ним можно понять, как была устроена школьная система (которая в тот момент активно реформировалась и происходила чехарда с количеством лет обучения), что показывали в кино и по телевизору (подростки часто упоминают о том, что смотрели), какие были бытовые условия и даже как говорили (например, трое из семи использовали слово "законный" в значении "крутой, классный" - для меня это было открытием).

Одновременно с этим можно махать этими дневниками перед носом у тех, кто лезет жаловаться, что сейчас подростки стали "какими-то не такими", а раньше все как один были титанами-ударниками и образцами высокой морали. Психологические трудности у них такие же, какие были у меня и моих ровесников, и такие же, как у подростков нынешних: ссоры с родителями, пересмотр самооценки, превратности любви, выбор жизненного пути и даже отношения с собственным телом - абсолютно естественные и даже обязательные для возраста моменты. Они были и бездельниками, и хамами, и тихушниками, и кем только не.

А заодно помогает увидеть, что советские подростки - это не застывшая в веках монументальная скульптура с комсомольским значком, где лишь единицы были "людьми", а остальные - штампованные на историческом конвейре, а живые люди, с которыми за шестьсот страниц книги можно и поругаться, и помириться, и даже подружиться.

Если бы я обладал талантами и мастерством советских режиссеров, то снял бы по этой истории зубодробительный сериал с элементами триллера и мелодрамы. И обязательно без счастливого конца. Что-то вроде открытого финала с долей безысходности и обреченности.
А история эта началась в небольшой деревушке Териоки (ныне российский город Зеленогорск), что находится близ побережья Финского залива. Здесь, 18 июля 1906 года во время вечерней прогулки на глазах старшей дочери и своей супруги был убит депутат недавно разогнанной Первой Государственной думы Михаил Яковлевич Герценштейн.
С первого дня расследования убийства возникло множество проблем. Суть в том, что убийство было совершено на территории Великого княжества Финляндского, входящего в состав Российской империи, но обладавшего особыми правами и своим законодательством, а убийцы, судя по обрывочным показаниям свидетелей, прибыли из России. Из-за этого скорее всего дело так бы и потонуло в бюрократических разбирательствах, к тому же на финскую полицию стали оказываться давление премьер-министр Столыпин и командир Отдельного корпуса жандармов В.А. Дедюлин. Кстати, поговаривают, что он входил в ближний круг царя Николая II. Но у Герценштейна были верные друзья и коллеги по партии кадетов, и они начали собственное расследование. Волей случая "детективы" вышли на разнорабочего Илью Лаврова, сидевшего в Выборгской тюрьме Петербурга. И Лавров рассказал, что был завербован в "Союз русского народа"(СРН), а затем вошел в состав боевой дружины "союза". Один из главных активистов СРН Н.М. Юскевич-Красковский выдал всем револьверы и предложил за деньги убивать высокопоставленных особ из либеральной революционной среды, которые плели заговоры против Николая II.
Лавров убивать отказался, но однажды в августе 1906 года он услышал, как один из боевиков СРН Егор Ларочкин хвастался, что заработал тысячу рублей убив депутата Герценштейна.
Для человека, не особо хорошо разбирающегося в истории Российской империи начала ХХ-го века, слышать такое будет удивительно. Ведь нам же твердили, что убийцы с револьверами и бомбами - это все сплошь революционеры. Тут же убили депутата госдумы, убийца входит в состав "Союза русского народа", а ведь этой националистической организации благоволил сам царь. Мало того, внутри этого "союза" имеются боевые группы, которые за деньги спокойно устраняют политических оппонентов правых партий.
И Михаил Герценштейн не был последней жертвой террора правых.

Посмотрите повнимательнее на фото, друзья.
Снимок сделан после похорон убитого депутата. На фото запечатлена вдова Анна Васильевна, рядом с ней сидит старшая дочь Анна. Одна из пуль убийц угодила ей в руку и поэтому Анна держит ее на перевези. По левую сторону от вдовы расположилась младшая дочь Вера. А за их спинами стоит близкий друг Герценштейна и его коллега по кадетской партии депутат Первой Государственной думы Григорий Иоллас, рядом с ним его супруга.
Так вот, не пройдет и года (14 марта 1907 г.) и Григория Иолласа убьют в Москве. В этот раз активисты из "Союза русского народа" поступят хитро и подло. Они найдут доверчивого рабочего Федорова, представятся социалистами, войдут к нему в доверие и представят Иоллоса как предателя и вора, укравшего партийную кассу. Только из газет Федоров узнает, что его использовали в виде куклы на нитке, и он устранил ни в чем не повинного депутата.
Далее боевики из СРН готовят покушение на самого графа Витте и вот тут Федоров мстит "союзникам" убив активиста, который обманом втянул его в преступление против Иоллоса. Федоров бежит за границу и посылает из Европы большое покаянное письмо прокурору Санкт-Петербургского окружного суда, да еще и дает интервью местной прессе. И вот теперь замолчать террористическую деятельность российских националистов просто невозможно.
Но дело Герценштейна все равно пытаются спустить на тормозах, стопорят финскую полицию, дают время для побега подозреваемых, ибо через их показания нити могут протянуться аж до главы "Союза русского народа" Дубровина, которому симпатизировал царь Николай II. Более того, из данной книги можно узнать, что следствие установило, как верхушка СРН пыталась найти человека, пусть даже больного, который бы за деньги согласился взять убийство Герценштейна на себя. А если еще и прочитать выдержки из стенограмм заседания Третьей Государственной думы, то можно за голову схватиться. Чего только депутаты из рядов правых националистов не придумывали, лишь бы отвести подозрения от СРН.

"Их основной тезис заключался в том, что СРН был создан в разгар революции в целях самообороны и почти никаких преступлений, кроме "убийства двух ж...в", по выражению Н.Е. Маркова, его члены не совершали...
Марков возмущенно рассуждал: "Убийство десятков тысяч правых считается здесь актом гражданской доблести, а убийство двух своих ж...в оказывается преступлением".
Под десятками тысяч невинно убитых правых Марков подразумевал жертв революции "справа", игнорируя жертвы с противоположной стороны - убитых в ходе террористических актов и погромов, подавления революционных выступлений и крестьянских восстаний. Продолжая свой панегирик СРН, Марков даже провел аналогию между "Союзом" и народным ополчением Минина и Пожарского: "В известных случаях убийство действительно есть доблесть, ибо это убийство во время войны".

И вот честно, друзья, я даже не удивился, когда узнал, что этот антисемит, прямо с трибуны госдумы называющий евреев "ж...ми" стал в 30-е годы активным сторонником Гитлера и вовсю сотрудничал с нацистами. Да, да, вот такие они "защитники" русского народа. Мразь нацистская да и только!
Читатель, я ведь не зря говорил, что данная история больше похожа на криминальную драму. И если вы интересуетесь Историей царствования Николая II и действиями правых националистов, которых нередко прикрывали высокопоставленные особы, то смело берите в руки эту книгу и читайте. Вот честно, я уверен, что книга захватит вас с первых же страниц!

P. S.

Ох, уж эти бароны Мюнхаузены, летающие на ядре, вечно скачущие на половинке лошади, но так и не решившие проблемы русской зимы и русской распутицы. Открываю я сборник, состоящий из личных записей и писем нацистского генерала Хейнрици, читаю и местами не могу сдержаться от хохота. Иногда хочется даже заплакать от тупости и ущербности этого герр Мюнха, которую он с завидным упорством проявляет, кропая свои сочинения в виде писем ненаглядной фрау.
Впрочем, для начала пару слов об этом фашисте.
Обычный немецкий офицер, воевал в Первую мировую войну, участвовал в оккупации Франции в 1940 году, а в 1941 году рвался к воротам Москвы и обещал своей ненаглядной билет на Красную площадь. Естественно, русские надавали ему по фашистской шапке. А ведь как все здорово начиналось, если судить по бравурным текстам Хейнрици описывающим боевые действия его дивизии в первый день Великой Отечественной. Только вот на третий день войны у нациста явно что-то пошло не так.

"В общем и целом создается впечатление, что русский отводит свои силы на восток. Но если доходит до боя, то сражается он стойко. Он куда сильнее, чем французский солдат. Предельно выносливый, хитрый и коварный..." (стр. 62-63)

Нет, нет, фашисты продолжают наступать, оккупируют территории Советского Союза, но вот раз за разом Хейнрици в письмах своих начинает подвывать.

"Русский очень силен и дерется отчаянно, наущаемый своими комиссарами. Сражения в лесополосе особенно тяжелы. Внезапно, откуда ни возьмись, появляется русский и открывает огонь, атакует колонны, отдельных бойцов или машины связными. По любым стандартам война тут очень тяжелая...
Все предыдущие кампании были скорее, детской игрой по сравнению с нынешними боями. Наши потери значительны, а у русских очень, очень велики." (стр. 70)

"... отрезанные войска сражаются упорно и не создается впечатления, что русская воля к сопротивлению была в целом сломлена или что народ возжелал избавиться от своих большевистских вождей." (стр. 71)

"Мы недооценили русского. Всегда говорилось, что им скверно командуют. Проверка их текущих способностей к командованию показывает, что наши операции временно затормозились, а наши бойцы боятся русского коварства." (стр. 74)

Вы только подумайте, какие перлы выдает герр Мюнх на 1 августа 1941 года. И воевать русские умеют, и командование не такое ужасное у них как в Первую мировую, и большевистских вождей не сдают. В общем, все то, о чем вам фашистам так долго трезвонил фюрер не свершилось. И как оказалось, русские - это не поляки, французы и другие европейцы, сдавшие свои страны за считанные дни, русские - это Советские, которые не сдадут вам страну и за сто лет!
Видно, что через 1,5 месяца боев Хейнрици уже угнетает данная обстановка и еще заметим признание нацистского генерала о "временной заморозке" операций!
Теперь перейдем к разговорам Хейнрици с пленными Советскими солдатами. Здесь я конечно посмеялся над тем как наши бойцы вешали лапшу на уши нацисту. Вот на минутку задумайтесь, что будет говорить пленный солдат дабы оттянуть минуту смерти, а затем быть может попытаться бежать. Правильно, говорить то, что радует ухо Хейнрици и других, зомбированных нацисткой идеей, генералов. И поэтому каждый из пленных, беседующих с Хейнрици, жаловался, что нет, что вы, мы не сопротивляемся, всему виной комиссары, которые стоят с револьверами за спиной каждого солдата и нам приходится под страхом смерти сражаться.

"В целом русский сражается с фанатичным упорством. Но каждый в отдельности подчеркивает свою усталость от войны, свое желание перебежать, свою ненависть к комиссарам, которые заставляют идти в бой под дулом пистолета." (стр.73)

"Пленные настаивают, что всему виной давление комиссаров, которые расстреливают любого, кто не подчиняется". (стр. 75)

Нда, я вот задаюсь всегда вопросом, как несколько человек - комиссаров могут с револьверами в руке сдержать толпу солдат с винтовками, штыками, а иногда и с автоматами?
Мне вот интересно, когда герр Мюнх понял, что русские солдаты его разводят?
Может уже в конце августа 1941 года?

"Русские, несмотря на все его поражения, демонстрируют удивительную сопротивляемость. Вчера читал допрос одного пленного русского командующего армией, который сказал, что они будут продолжать сражаться, даже если Москва падет." (стр. 80-81)

Быть может, читатель недоволен манерой моего письма?
Скажет, че это он обзывает потомственного генерала нацистом и фашистом, поклонники Коли из Уренгоя наверняка добавят что-то о приказах фюрера, которые должны исполняться и дескать невиноваты солдаты вермахта.
Мне кажется, достаточно процитировать несколько фраз этой нацисткой мрази, чтобы вы поняли с кем имеете дело.

"Кроме военного этот успех имеет, вероятно, и большое экономическое значение, поскольку обширные пространства Украины - наиболее плодородные части России - попадут в наши руки. Наш переводчик утверждает, что Украина может прокормить всю Европу. Без нее в России наступит голод. Меня это устраивает." (стр. 91)

Нужно убрать все иллюзии о добром и точном немце, который придет и наведет порядок. Хейнрици рад, что русский народ будет недоедать и умирать от голода.
Ну и представление просвещенного европейца о нашей Родине. Вроде взрослый человек, уже к шестидесяти, а пишет такую ерунду. Задаешься вопросом, это как же тогда забили голову нацистской пропагандой простым солдатам вермахта.

"Вот это все и называется Великороссией. Вот мы где. Перед нами безбрежные леса. Говорят, волки тут вроде домашних животных. Ходит слух, что кого-то уже укусила бешеная волчица." (стр. 100)

Ага, а укушенный солдар по ночам превращается в большевистского оборотня. Хейнрици, если бы ты хоть раз видел волка, то понял бы, что вместе укусом он выдерет из тебя добрую половину твоей нацистской души. Хотя души у такого дурака и клоуна как ты, точно нет.
Ну а дальше, где-то примерно с середины октября 1941 года в письмах к жене начинается бесконечный скулеж генерала о русской грязи и русском морозе.

"Лишь тот, кто сам испытал подобное, сможет понять, каково часами стоять в карауле в мокром снегу без теплой одежды (например, без перчаток), с мокрыми ногами, в лесу, где негде укрыться, но в котором прячется русский, в мороз, когда нет горячительных напитков и нечем набить желудок." (стр. 106)

Причем в дневнике, что называется не для всех глаз, Хейнрици делает такое признание.

"Наши солдаты все еще носят свою летнюю униформу. Но командование группы армий приняло "принципиальное" решение, что подвоз боеприпасов и питания важнее, чем доставка одежды." (стр. 104)

Т.е. хваленая немецкая практичность терпит крах, а фюреры с середине октября вынуждены выбирать между жрачкой и теплой одеждой для фрица. Причем, заметьте, друзья, речь не идет о каких-то шубах и ватниках, речь идет о смене согласно полевым уставам вермахта, униформы с летней на зимнюю!

"Переводчику за истекшие три дня удалось поймать и прикончить 15, среди них несколько женщин. Партизаны клятвенно верны друг другу. Они позволяют себя расстреливать, но не выдают товарищей. Они знают, что их уничтожат без сантиментов, и все держат язык за зубами..." (стр. 119)
"Все впечатлены партизанской силой духа. Ни один ничего не выдает, все молчат и идут на смерть." (стр. 120)

И под Москвой нацистский солдат не выдержал, стал самовольно оставлять свои позиции и даже начали появляться самострелы. Кстати, вы помните перестроечные мифы о советских командирах, посылающих раз за разом солдат на верную погибель в атаку? Дескать не жалели наших солдат, ну так послушайте, что говорит Хейнрици.

"Из-за потерь и обморожений роты тают. В 9-й роте всего один боеспособный взвод, в 10-й - два.
Я обсуждаю со Штольцманом положение его полка детально. Я говорю: "Что будет, если и эта третья атака (вторая была в 11 утра) не удастся?" - "Об этом я пока не думал" - отвечает он. Он твердо верит в успех." (стр. 148)

Красавцы, конечно, потери у немцев колоссальные, две атаки отбиты и сколько в них полегло хваленых солдат вермахта знают только делопроизводители в аду, а нацистский командир посылает остатки рот в третью атаку и верит в успех.
Я вспоминаю, как буквально совсем недавно один любитель фашистского вермахта с пеной у рта доказывал мне, какие немцы замечательные вояки, и как они берегли солдат и какие маленькие потери у немцев были, и пятое и десятое, и прям в попу готов был поцеловать истинных арийцев. А в документах раз за разом натыкаешься вот на такие дневниковые записи Хейнрици.
Надо бы процитировать свидетельства генерала об уничтожении Советских поселков и городов во время отступления фашистских войск, но я и так потратил много времени на обзор записей этого немецкого клоуна. Единственное, что хочется добавить к вышесказанному, это обговорить тему "генерала мороза", который якобы остановил немецкие войска.
Часто встречаю книги или статьи с кричащим названием: "Трагедия 1941 года", "Разгром 1941 года", "Катастрофа Красной армии в 1941 году" и т.д. Все это подается под соусом тотальной неподготовленности и не обученности советских войск, в которой конечно же виновата большевистская власть. Ну а кто еще?
Давайте порассуждаем об этом на фоне записей нациста Хейнрици.
Вот у нас до сих пор имеется о немцах представление как о народе "орднунга". Все у них вечно запланировано, расписано по минутам, если не по секундам. Европейский порядок!
Так?
Тогда почему каждый немецкий генерал рассказывает нам о морозе и нехватке зимнего обмундирования и плохом снабжении?
Почему здесь отсутствует этот "орднунг"?
На мой взгляд, все просто, планы фашистов основывались на том, что большевистская система рухнет в первые месяцы войны, а немцы уже в сентябре 1941 года должны были маршировать по Красной площади. И не было в планах нацистов зимней кампании и зимней формы одежды!
А вышло все иначе.
Благодаря беспримерной стойкости и героическому мужеству наших великих Советских предков фашисты были остановлены и их продвижение не было столь стремительным, что обозначалось, в том числе и генералом Хейнрици, который проговаривается в августе в своем дневнике - "наши операции временно затормозились". И получается, что солдаты Красной армии остановили нацистов еще задолго до морозов! Блицкриг фашистов, на которых работала почти вся Европа, был сорван!
Тогда о каком поражении 1941 года нам постоянно твердят?
В завершении текста хочется еще раз поклониться в ноги всем Советским людям, сражавшимся на фронте и работавшим практически без отдыха в тылу и день за днем своей стойкостью и своим трудом приближавшим победу над нацизмом.

Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем.
Так их много под вечной охраной гранита.
Но знай, внимающий этим камням,
Никто не забыт и ничто не забыто.

Важная и нужная тема поднята автором, но читается тяжеловато из-за невнятного обтекаемо-канцеляритного языка, продираться сквозь нагромождения формальных выхолощенных фраз и оборотов быстро надоедает. Все что можно было сказать парой фраз размазано на три-четыре страницы, да еще и с повторами. Более-менее человеческим языком написаны только примеры "из практики", а остальное - цитаты из чиновнишьих талмудов.
Подробно рассматривается феномен авторитарной модернизации, возможна ли она в принципе в российских условиях? И почему все попытки обязательно приводят к приватизации выгод и национализация издержек. Автор ставит вопрос о том, почему одни социально-экономические реформы оказываются успешными, а другие нет? Приведены примеры отдельных модернизационных изменений, истории их появления, внедрения и дальнейшего функционирования или провала.
В книге приведены критерии "достойного правления", и, соответственно, их антиподы и являются признаками "недостойного правления". Раскрыты механизмы построения и "укрепления" вертикали власти, а также место и роль коррупции в функционировании, проанализирована система отчетности, так называемая "палочная система", система ключевых показателей деятельности для управленцев. Выстраивание новых социальных институтов в формате заимствования или выращивания часто (а скорее всегда) сталкивается с процессом "шитизации" (да, да, именно от этого слова).
и сакраментальный вопрос: а это вообще лечится?(((

зы. сильно захотелось перечитать Сорокина "День опричника"