Рецензии на книги издательства «Канон +»

Многообразие. От книги с таким названием ожидаешь фундаментальных исследований. На деле это небольшая психоаналитическая работа без каких-то претензий.

Книга написана в 62-м, и она – продукт своего времени. По нынешним меркам достаточно одиозная. Выйди она сейчас, над ней бы посмеялись или возмутились, если бы вообще заметили. Поэтому и оценивать её почти невозможно – в русло представлений той эпохи она укладывается хорошо.

Структура книги такова. Каждая глава посвящена одной форме поведения. Сначала автор даёт краткую историческую справку. Очень краткую. Затем психологическую, медицинскую и правовую характеристику. Чуть пошире, но тоже краткую. Самое же "мясо" книги составляют описания случаев.

Описания разные: некоторым посвящено 15-20 страниц, другие умещаются в полстранички. Встречаются довольно жуткие вещи. Поскольку это психоанализ, особое внимание уделяется ранним переживаниям.

Обычно в книгах по психоанализу клинические случаи служат иллюстрациями. Предполагается, что описания клиники объединяются выводом, который был сделан до или будет сделан после. Этим выгодно отличаются книги, написанные и раньше и позднее этой: работы Фрейда, "Техника и практика психоанализа" Гринсона, "Анализ характера" Райха, "Психосоматическая медицина" Александера, "Психоаналитическая диагностика" Мак-Вильямс и другие. Психодинамика рассматриваемого явления в них иллюстрируется случаями. В книге Каприо на передний план выходит психодинамика конкретного случая. Это создаёт впечатление фрагментарности анализа. И хотя мы можем выделить весьма ограниченный спектр психоаналитических механизмов, общий для всех (инфантильность, фиксация на матери, эдипов комплекс, садомазохизм, нарциссизм), мы всё же оказываемся лишены обсуждения темы на более фундаментальном уровне.

Кроме того, это создаёт впечатление, будто автор смакует жестокие и пикантные моменты историй для удовлетворения личных потребностей. Наукообразный язык, акцент на научности изложенного в совокупности с отсутствием описаний исследований, ссылок на источники и списка литературы доверия тексту не добавляют и выглядят как попытка маскировки. Особенно мне понравилось описание одного "исследования", проведённого автором. Оно не было организовано хотя бы с минимальной строгостью и заключалось в том, что Каприо объездил несколько борделей по всему миру, поговорил с проститутками и рассказал об этом нам. "Мы называли это наукой".

Самый занимательный способ использовать эту книгу – в качестве исторического артефакта. Изданная в период "лихих 60-х", она показывает ту сторону жизни американского общества, которой на вудстоках не увидишь. Каприо не убеждённый консерватор, а скорее представитель мейнстрима. И пока отдельные группы протестовали и веселились, большая часть обычных граждан жили в соответствии с теми законами и теми социальными нормами. Очень сильно было влияние христианской церкви. Воспитание многих невротиков буквально строилось на понятии греха. Законы в области нравов отражали авторитет церкви. За весьма общественно безобидные вещи можно было сесть в тюрьму или лишиться работы. А за что-то даже пойти на электрический стул. Впрочем, некоторые действия, от которых холодок по коже, наказывались, кажется, не очень строго. С тех пор ситуация – является это заслугой контркультуры или чего-то ещё – изменилась кардинально.

Что касается книги, то она устарела и классикой станет вряд ли.

У меня нет психологического образования, но в последнее время очень интересуюсь темой психологии, социальных взаимосвязей, психологических и психических проблем. Мне кажется, что желание разобраться в своих поступках, мыслях, побуждениях и чувствах очень полезно.

Самый большой плюс книги - её доступность. Меня всегда пугает профессиональная литература, но эта книга написана легким, понятным языком. Тут достаточно малое количество специальных терминов, а если они и есть, то автор очень доходчиво и внятно дает им определения.

Масса очень интересных примеров из жизни и из практики. А это делает подобного рода литературу еще более приближенной к обычному читателю, не имеющему психологического образования.

Вообще, хочется сказать, что периодически, читая эту книгу, я невольно смотрела на себя со стороны и задавалась вопросом - "А может быть я и сама невротик?" :D Слава Богу сама Карен Хорни меня же в этом и разубедила. Но, подозреваю, что в наше сумасшедшее время бесконечных стрессов и переживаний и не удивительно, что у многих людей в отношении себя самих может возникнуть подобный вопрос. И, кстати сказать, автор в том числе учит с этими признаками бороться. Что тоже делает книгу бесценной. Она, безусловно, не дает каких-то однотипных путей и рецептов для излечения неврозов, но дает рекомендации, нужно ли с теми или иными проблемами обращаться к специалистам и является ли что-то из из описанного нормой или отклонением. Опять же, безусловно, тут всё достаточно зыбко (как и в целом в человеческой психологии), но в любом случае читатель получает массу полезной информации и пищи для размышления. В том числе и мыслей "А не нужно ли мне начать с этим бороться?" Или "А не мешает ли мне это жить полноценной жизнью?". И т.д. и т.п.

Возможно, в наше время книга уже не настолько актуальна как раньше. Но это нисколько не умаляет её достоинств. Она по-прежнему очень доходчива, понятна и крайне интересна.

Во время чтения впервые за много лет мне вспомнился университетский преподаватель по философии Алексей Анатольевич Цуркан, который рассказывал нам, как надо читать подобные книги: “Открываю наугад и начинаю читать. Как только становится неинтересно, я понимаю, что философ закончил решать мою проблему и начал решать свою, и закрываю книгу”. Вот с Юнгом (хотя он и не признавал себя философом) у меня постоянно были такие качели: от “вау, насколько это точно и вне времени” до “что за зубодробительная чушь?”.

Понравились эссе (часть “Подход к бессознательному”), они достаточно лаконичны, понятны и чаще всего убедительны (точнее, часто встречала мысли, с которыми согласна). А вот лекции и статьи гораздо сложнее, тяжело было даже уловить суть и соотнести содержание с названием статьи. Но цитат себе все равно надергала.

В целом, подход Юнга впечатляет. Для развития своих теорий и понимания человеческой души Юнг изучал не только религию и мифологию, но и алхимию (искал там символы), обращался к оккультизму. Его обвиняли в мистицизме и иррационализме, а он считал: “Психология, удовлетворяющая один лишь интеллект, никогда не является практичной; ибо целостность души никогда не улавливается одним лишь интеллектом”.

Юнг пишет о бессознательном, но при этом охватывает жизнь вообще, у него все очень глобально. Часто в тексте он заочно спорит с Фрейдом, подчеркивает различия его подхода от своего собственного. Описывает свой метод, отличный от метода свободных ассоциаций (Юнг при интерпретации сна стремился сосредоточится именно на сне). Но при этом в книге очень мало конкретики. Я так толком и не поняла, что же такое архетипы, Тень, Анима и прочее – именно в представлении Юнга. Он настолько обширно их трактует, настолько часто подчеркивает, что в терапии важно именно понять конкретного человека, а не применить к пациенту вызубренные термины – что диву даешься, как он вообще вел свои приемы. Хотя что там, лет по десять и вел, как и другие психоаналитики.

“в терапии понимание пациента важнее теоретических ожиданий аналитика”

“Не существует терапевтической техники или теории для общего пользования, ибо каждый случай является индивидуальным и совершенно специфическим.”

В своих статьях Юнг пишет и о политике, войнах, противостоянии Советского Союза и Европы, и при этом создается впечатление, что он пророчествует. Дело не в какой-то конкретике, а в тоне, в котором он пишет: так и видится ветхозаветный пророк, обрушивающий грозные слова на слушателей. Юнг всего лишь пишет о том, что корни всей человеческой суеты кроются в бессознательном, но порой облекает эту мысль в интересные формы:

“Перевороты, происходящие в нашем мире, и сдвиги в нашем сознании суть одно и то же. Все стало относительным, а потому сомнительным. В то самое время как человек нерешительно созерцает мир, свихнувшийся от всех своих мирных договоров и дружественных пактов, демократии и диктатуры, капитализма и большевизма, его дух стремится найти ответ, который позволил бы уменьшить беспокойство, вызванное сомнениями и неуверенностью.”

Много внимания уделено религии, и в связи с ней тоже высказано немало интересных мыслей.

“Есть, однако, веская эмпирическая причина, оправдывающая культивирование мыслей, которые никогда не могут быть доказанными. Причина заключается в полезности той или иной мысли. Человеку со всей определенностью необходимы общие убеждения и идеи, которые придают смысл его жизни и помогают ему отыскивать свое место во Вселенной. Человек способен преодолеть совершенно невозможные трудности, если убежден, что это имеет смысл. И он терпит крах, если сверх прочих несчастий вынужден признать, что играет роль в «сказке, рассказанной идиотом».”

В общем, чтение Юнга оказалось самим по себе интересным опытом. Что-то цепляет, но в массе, как говорится, “ничего не понятно, но очень интересно”. Мастодонт, иначе и не скажешь.

Прежде всего, кратко о том, что такое «новое религиозное сознание».

Начало ХХ века часто называют временем русского религиозного ренессанса – как раз тогда к религии и связанным с ней философским, творческим и жизненным вопросам обратилась русская интеллигенция. Прежде она (интеллигенция) традиционно считалась атеистической, а атеизм был частью джентльменского набора вольнодумца и политического оппозиционера. Одновременно, как вы знаете, происходит стремительный взлёт русского искусства, его обращение к разным современным течениям – тот самый серебряный век русской культуры.

И такая синхронность неспроста. В творческих и религиозных поисках отчасти задавали тон одни и те же люди. И религиозные ориентиры творческой интеллигенции предсказуемо были весьма далеки от традиционного православия.

В самом конце XIX века Дмитрий Мережковский и его супруга Зинаида Гиппиус (оба – видные писатели-поэты-символисты) загорелись идеей создать «новую Церковь», которая приблизила бы наступление «эпохи Третьего Завета» (или «царства Святого Духа»), путём пересмотра христианских догматов преодолев присущий современной христианской религии (по мнению Мережковского) разрыв между «духом» и «плотью». Понятие «плоть» трактовалось широко и охватывало много всего, от светской культуры и искусства до сексуальных отношений). В орбиту «церкви» Мережковских в разное время и в разной мере вовлекались многие их знакомые: критик Дмитрий Философов, будущий историк церкви Антон Карташёв, мыслитель Василий Розанов, поэты Александр Блок и Андрей Белый и так далее. Идеей «нового религиозного сознания» (оно же «неохристианство», оно же «церковь Третьего Завета») были пронизаны Религиозно-философские собрания и Петербургское Религиозно-философское общество. Во время революции 1905-1907 гг. мечты о «новой церкви» дополнились идеей о необходимости «религиозной революции», которая должна покончить со старым миром.

Николай Александрович Бердяев в какой-то момент тоже тесно сошёлся с Мережковским и Гиппиус и разделял многие их идеи. В книге «Новое религиозное сознание и общественность», которая впервые вышла в 1907 году, он выступает не как философ, а скорее как идеолог и апологет этого идейного течения. Как и в любом идеологическом трактате, здесь много красивых и пафосных фраз о Правде, Духе, Любви и так далее. Много резкой и зачастую справедливой критики самодержавного государства, подчинившейся этому государству православной церкви а также атеистического социализма (прежде всего, марксистского учения: к социализму в целом Бердяев, сам вышедший как раз из марксизма, относился весьма неплохо). Много в этой книге и разных «тёмных мест», где мысль автора не вполне ясна, хватает и разных логических несостыковок, подмеченных современниками. И очень мало конкретики: каким же образом должно осуществиться чаемое начало «эпохи Святого Духа» и на каких основаниях должны будут строиться общественные отношения после «религиозной революции»…

Закончу очерк тем, что спустя недолгое время после выхода этой книги пути Бердяева и Мережковских разошлись. Николай Александрович был недоволен политической радикализацией супружеской четы, их попытками найти «религиозное оправдание» для революционного террора и обратить в свою веру известного революционера-террориста Бориса Савинкова. Из идейных союзников они быстро стали оппонентами. Впрочем, для этой эпохи это совершенно нормальная история.

Но вернемся к Хорни, которая утверждает, что выявить основной конфликт клиента – главная задача психолога, а определить его, достаточно просто, нужно спросить человека «Какова Она - Ваша идеальная версия себя?», а дальше внимательно слушать… и отделять зерна от плевел, потому что конфликты есть и у здоровых людей, но есть и несколько критериев, позволяющих отличить их от невротических.

Основные критерии невротического внутреннего конфликта:
- противоречие/непоследовательность
- неразрешимость
- фальшивость

Пример:

Конструктор, который трудился сам на себя и не имел постоянного места работы, понемногу воровал небольшие суммы у своего лучшего друга. Для этого не было никаких внешних объективных причин: хотя этот конструктор и нуждался в деньгах, его друг обычно соглашался дать ему взаймы, что уже не раз бывало. Особенно удивляло это воровство потому, что дружба для этого человека имела большое значение.

Быть ему полезным – честь для окружающих; а обратиться к другим с просьбой о помощи ему было стыдно. Его нежелание обращаться к людям с подобной просьбой сочеталось с сильным стремлением к независимости и самостоятельности; он не желал признать, что может нуждаться в чем-либо, что ему следует самому позаботиться о себе и принять определенные обязательства. Итак, брать что-то у других ему было можно, а вот принимать от них что-то – нет.

Поскольку трудно отличить нормальные конфликты от невротических, основное различие между ними состоит в том, что столкновение конфликтующих влечений для здорового человека имеет намного меньшее значение, чем для страдающего неврозом. Здоровый человек выбирает один способ действий из двух, каждый из которых выполним для цельной личности. Можно нарисовать схему таких конфликтующих направлений поведения, изобразив линии, которые расходятся в стороны не более чем на 90 градусов для обычного человека; у личности невротической они разойдутся на 180 градусов

Анализ основного конфликта помогает определить тип невротические личности, которых, по мнению Карен, три (в норме черты всех трех типов мягко и гармонично сосуществуют в одном человеке, уравновешивая друг друга. Вытеснение же одной из них и заострение на другой и есть невроз).

В процессе жизни невротическая личность безрезультатно пытается решить основной конфликт, как правило, одним из этих способов:

- вытеснение одного из влечений;
- установление дистанции между собой и окружением, нивелирует конфликт;
- создание «идеализированного образа себя»;

Итак, невротическая личность создает свой идеализированный образ, потому что не способна воспринимать себя такой, какой в действительности является. Идеализированный образ спасет от этого, но, возведя себя на пьедестал, невротическая личность становится еще менее терпимой по отношению к своему реальному Я, злится на себя настоящую, презирает себя и переживает, потому что не в состоянии соответствовать собственным ожиданиям. Поэтому человек мечется между самовлюбленностью и самоуничижением, между своим идеализированным и презренным образом; спасительной золотой середины для такого человека здесь быть не может.

Идеальный образ – фундамент невротического конфликта и попытки соответствовать ему лишь усиливают отрыв от реальности, через отказ от себя. А ведь чтобы прожить свою «не идеальность - идеально» нужно еще постараться! И тут приходится включать защиты такие как эктернализирация, проецирование, рационализация, обесценивание, изоляция и.т.д

Если качественно не разрешить основной конфликт, то последствия будут неизбежны в виде напряжения, тревожности, страха разоблачения, страха отвержения, страха перед любым изменением самого себя… На все это тратится колоссальное количество энергии! Которое могло бы быть пущено в дело!

Неосознаваемые симптомы неразрешенных конфликтов:

- нерешительность;
- неэффективность действий;
- инертность (не способность действовать);
- бессознательное притворство (притворная любовь/притворная доброта/притворная честность и справедливость/притворные страдания);
- высокомерие;
- неспособность иметь определенное мнение;
- противоречивое отношение к ответственности;
- не способность строить причинно-следственные связи;

Но выход есть, говорит Карен! И я ей верю!

Речь в ней идет непосредственно о невротических конфликтах, их проявлениях в отношениях с собой, с людьми (в т.ч. любовные), с работой.

Модель невроза, по мнению Карен, зиждется на вытесненной враждебности (если проще - подавленной агрессии), которая никуда, к сожалению, не выветривается, а со временем, еще и становится плодородной почвой для процветающей в ней тревоги.

Вообщем, если хотите по-взрослому познакомиться с собой, чаще по тексту узнавать себя, а не своих близких wellcome!

Исследования по разного рода «необычным» темам один из моих любимых жанров. Поэтому попытка проанализировать «песенный» жанр хотя бы за ХХ век никак не могла пройти мимо моего взгляда. Тем более обещали в довесок еще и анализ рок-музыки: сущность, история, проблемы. Надо было бы насторожиться — но нет, я прочитал, и не то чтоб жалею... но рекомендовать к прочтению точно не буду.

Автор выступает в духе классического анекдота «Иван Моисеевич имеет мнение, которое сам с собой не разделяет». А проблема в том, что автор никакой не научный работник, а человек, горячо интересующийся темой — и как человек с горящией, кхм, горящими глазами, он не может отделить свой собственный интерес от темы исследования. И именно эта книга стала блестящим примером, который нужно давать читать аспирантам (если, конечно, у них будет на это время) — почему никогда нельзя «гореть» той темой, которой ты собрался заниматься.

Само исследование было проведено в начале 90-х, далее произошел перерыв почти на 30 лет, и автор решился его опубликовать. По каким-то причинам в свое время оно не было дописано — не было издано, и тут автор взял реванш. Но, к сожалению, произошло страшное — сам автор изменился. Автор писал эту книгу с позиции «модных» на начало 90-х взглядов на мир. А попытался издать её в начале 20-х, на волне «модной» с нынешней позиции темой «в СССР все было не так однозначно». Переделывать книгу на иную позицию означало бы банальное переписывание всего заново — поэтому автор снабдил особенно забористые свои ангажированности «авторскими пояснениями», где разъяснил, что теперь, спустя 30 лет, его позиция изменилась на 180 градусов. Ну т.е. у нас классический диалог шизофреника с самим собой. «Я приглашаю вас в своё безумие».

Данный подход хорошо раскрывает позицию самого автора — он конъюнктурщик. Т.е. в начале 90-х он выражал позицию совершенно мейнстримовскую, и в начале 20-х он издает её с совершенно мейнстримовской позиции. Проблема в том, что поменялся мейнстрим. «Певцы свободы из Машины Времени» превратились в обычных барыг-конъюнктурщиков, идолы прошлого заметно пооблупились, а автор из молодого из задорного «срывателя покровов» превратился в обычного старого брюзгу. Вот она, эволюция бунтаря в действии.

Шизофреничность авторского посыла нарастает от странице к странице — согласитесь, сложно читать о «зажиме Антонова» от автора из 90-х, и о том, что никакого зажима то и не было, от этого же автора из 20-х. Это могло бы быть каким-то изощренным постмодернистским романом, а-ля «дневник шизофреника» — но не будет. Это просто исповедь прирожденного конъюнктурщика не по работе, а по призванию. Интуитивно человек чувствует «куда дует ветер», и меняет позицию вслед за ним. Кстати, именно по этой причине я терпеть не могу разного рода «активистов» любого фронта, и любых людей с «крайними» позициями. Их крайность обусловлена наклоном корабля — а как корабль поведет в другую сторону, так и радикализм сменится.

Вторая претензия к этой книге — в ней нет какого-то внятного «историко-социологического анализа». Стиль автора — откровенно публицистический, с периодическим залезанием на табуретку и благословениями/анафемами Ельцину и Горбачеву. Взвешенного, холодного взгляда исследователя автору откровенно недостаёт — вся работа происходит через призму автора на конкретный момент. В лучших традиция посредственной публицистики нас не ждет список использованных источников в конце — впрочем, об этом вы могли догадаться и без меня. Фактологические источники можно пересчитать по пальцам одной руки — выловил в сносках:

Скороходов Г. Звезды советской эстрады. М., 1986; — ключ ко всем дверям, судя по всему, главный источник фактологии;

Зильбербрандт М.И. Песня на эстраде // Русская советская эстрада. 1930-1945. М., 1977;

и еще пара периодических изданий — лень выписывать.

Книга состоит из двух кусков — второй исключительно для нагона текста. Рок-музыка: сущность, история, проблемы. Вот только ни сущности, ни истории, ни проблем там толком не будет, как, впрочем, и рок-музыки. Вскользь упомянем несколько популярных рок-групп - и делом с концом. Да и что можно выяснить? Что те, кто были такие модные, молодежные, свежие — превратились в старых брюзжащих пердунов, тех самых, против которых они и боролись? Что те, кто был героями для тебя в молодости, стали такими же унылыми, как и ты? Что, будем честны, «певцы ртом» в подавляющем большинстве люди, чей мозг можно уместить в чайную ложечку, и музыкальный талант, умение резонировать с аудиторией, совершенно ничего не говорит о том, что ему вообще стоит раскрывать рот иначе, чем в певческом жанре? Ради таких откровений нет смысла ни читать, ни писать.

Ю.В. Божков — автор — директор издательства Канон-плюс. Свою книгу он издал хорошо — иллюстрации, плотная бумага. Чего не хватает книге — так редактуры, причем не просто корректуры, а именно научной вычитки. Автор, видимо, трезво расценил, что «сотрясание» этого исследования может сделать короля совсем голым, обошелся и без научных редакторов, и без рецензентов.

Я верю, что хороший историко-социологический анализ песенного жанра в науке возможен. К сожалению, эту книгу никак нельзя отнести к этой категории. Максимум применения этой книге — давать её читать аспирантам как пример того, как НЕ НАДО делать исследования. Что ж, тоже хлеб.

Ввиду того, что на «квир-теории» уже давно осваиваются очень большие деньги, проводятся конференции, пишутся книги, а «теоретического базиса» под всю эту историю недостаточно — попытки этот базис сформировать происходят регулярно. Одним из примеров подобной работы и является данная книга — попытка, сразу скажу, провальная, но не из-за содержательной части этой книги, а именно из-за методической.

Краткое отступление: теория науки не всегда может выскристализоваться как надо. В некоторых случаях (и весьма долго, и весьма успешно) «теорию» науки заменяет «история» науки. Ну т.е. когда теории на полноценный учебник не хватает — всегда можно дополнить его сведения «как это делали в разные времена». Например, вся теория налогообложения с адекватным количеством воды умещается в 200, максимум 300 страниц. Т.е. написать полноценный кирпич на 800 страниц (как мы это любим) физически невозможно — наука просто не обладает таким количеством теоретических выкладок. Поэтому на помощь приходит «история налогообложения» — уж чего-чего, а истории у налогов выше крыши, налоги сопровождают нас от появления первых цивилизаций, и никак с нами не попрощаются. За счет истории нужный объём нагнать вообще не представляет никаких сложностей. С квир-теорией все ещё скромнее — автор по состоянию на 00-е наскребла от силы 50 страниц содержательного текста. Из чего будут состоять оставшиеся 150 страниц? Из тусовочки и «истории движения». Других «квирологов» у меня для вас нет.

Когда-то я писал (в рецензии на Второй пол Симоны де Бовуар ), что понятия «мужчина» и «женщина» совершенно непригодны для разговоров о мужчинах и женщинах, ибо их многофакторность мало того что всех путает, так ещё и создаёт предпосылки для напёрсточничества и недобросовестной полемики. Тогда же я предложил решение. Решение автора проще, но куда менее изящное. Готовы?

«Квир» это понятие, избавленное от всех проблем и сложностей категории «мужское», «женское», «гендер», «ориентация» — все эти понятия в «квире» разрешены. Т.е. это абсолютно непротиворечивое слово, устраивающее всех субъектов дискуссии. Если мы будем использовать слово «квир», мы избежим любого унижения любого достоинства, учтем всю палитру самоопределений, которые человек может наложить на себя — в общем, это идеальный ключ от всех дверей. Вы хотите спросить, так как же тогда определяется «квир»? А никак — то, что я написал выше, и определяет «квир». Т.е. «квир» это такое понятие, вместо мужского, женского, пола, ориентации, которое никого не путает, и всех устраивает. А, съели? Шах и мат!

Признаюсь, от такой наглости методолог во мне получил набор седых волос — т.е. мы просто создадим искусственный конструкт, даже никак не будем его определять, и сделаем вид, что этот конструкт позволяет нам работать с какими-то понятиями только лишь на основании того, что мы решили, что «этот конструкт всех устраивает». Так работает? Это как подписать мир двум воюющим странам, не договариваясь об его условиях — просто давайте подпишем, что всё всех устраивает. Как другие не догадались до такого простого и изящного хода? Просто у них не было книжки по квир-теории.

Я старательно пытался выжать теоретическую новизну, помимо пресловутого «квира», объясняющего всё и ничего — увы, её нет. Сотня страниц книги посвящена «истории борьбы за права геев и лесбиянок» — странно, что не написала «за права квир» — ведь в «квир» можно же включить вообще всё, что хочешь. Если борьба за права геев многократно описана, то с лесбиянками автор претендует на новацию. Проблема в том, что и там материала критически недостаточно — и все это сводится к пережевыванию 2,5 событий из истории ХХ века. Та же Симона с этим справилась куда лучше.

Вместо резюме — максимум, что есть у этой книги, это теоретический конструкт «квир как ключ ко всем дверям», ну и щепотка истории. Ни о какой теоретизации на сколь-нибудь приемлемом уровне здесь речи не идёт. Так что если вдруг возьмете в руки ради этого — можете смело положить обратно.