Рецензии на книги издательства «Директ-Медиа»

Известно, что постмодернизм - это направление, интеллектуальная позиция, или "умонастроение" (следуя автору "состояние умов") - как ни назови, охватившее во второй половине 20 века искусство и философию. Ясно, что как искусство, так и собственно философия постмодерна несут в себе какую-то общую философию, однако выраженную настолько разными средствами, что говоря о философии всё же лучше обратиться сначала к собственно философским текстам. Автор предпочитает сразу обратиться к архитектуре, а потом говорить о философии постмодерна вообще. Легче ли считать (от слова "считывать") философию на языке архитектуры? Ну, давайте... 

Смотрите, как выглядят здания в стиле "постмодерн":

На последних двух фото трудно не узнать практически "визитные карточки" Сиднея - "Оперный театр" и Праги - "Танцующий дом".

"Какая безвкусица! Какое уродство!" - помнится так восхищались мачехины дочки сшитыми для них Золушкой платьями в сказке "Золушка".

Б. П. Борисов, говоря о постмодернизме вообще, то же самое называет "останками", тем, что "после жизни", впрочем в кавычках, не пояснив почему. И, позже, даже (!) - "спецификой старческого сознания". Что ж... архитектура заброшенной деревни наверное круче. А старики, видимо, самые что ни на есть большие затейники. 

Не трудно считать с внешнего вида зданий на картинках, что это - шедевры архитектурного искусства. Они уникальны и всегда представляют собой гордость нации, жителей города, в которых красуются и привлекают туристов. Я бы сказала, что шедевр и стиль постмодерн в архитектуре — понятия-синонимы. От других стилей эти здания отличает буйство творческого выражения во внешнем виде, имеющего-таки скрытую логику, иначе здание не стало бы зданием хоть и причудливого вида. То же самое можно сказать и о текстах философов-постмодернистов. Без всяких оговорок. 

Автор же, опираясь на некие заметки об архитектуре, принадлежащие одному из самых уважаемых философов-постмодернистов Ж. -Ф. Лиотару, а по сути письмо, написанное Джессамину Блау (понятия не имею, кто это такой) указывает цитату, которую Лиотар ненароком обронил (об "исчезновении Идеи прогрессивного развития рациональности и свободы"). Про рациональность опустим. От полного его отсутствия конструкция здания — да ещё такого! — просто не удержалась бы. А про свободу так и вовсе странно. Поскольку где ещё увидишь настолько свободное, не привязанное ни к какому одному конкретному стилю самовыражение? Но нужно учесть, что вышеупомянутый "Танцующий дом" в Праге был построен только за два года до смерти Лиотара, а Оперный театр в Сиднее, когда Лиотару было 50 лет. Он мог не знать (или даже не мог знать) даже об этих, ставших знаменитыми строениях, не говоря об остальных. Я сама их вижу впервые.

Что же касается письма Лиотара, помещенного под заглавием "Заметка о смыслах "пост" в его книге Жан-Франсуа Лиотар - Постмодерн в изложении для детей: Письма 1982–1985 , то они - как заметки на полях, как черновые записи, которые смял и выбросил к корзину, пока не родится по-настоящему серьёзный труд, которому можно доверять. И у Лиотара таким трудом, ставшем классическим, является книга Жан-Франсуа Лиотар - Состояние постмодерна , на_которую_автор Б. П. Борисов_не_ссылается_ни_разу!

К слову, есть большая переписка Фрейда (не помню с кем), где он очень интенсивно обсуждает телепатию, в которую верит. Однако, говоря об учении Фрейда, мало кто их вообще читал и имеет в виду, и, уж тем более, говоря о его атеизме, тогда как на деле Фрейд оказался монотеистом (об этом у Лакана в Жак Лакан - Этика психоанализа. Семинары. Книга 7. (1959-60) ).

Иными словами, личные письма - это нечто, где человек может позволить себе не быть объективным. Надо учитывать также, что в личном общении с кем-то (особенно, значимым), человек также склонен к нему подстраиваться. 

Резюмирую: Архитектура хоть и может рассказать о философии постмодерна, но не так наглядно как кажется, или как хотелось бы плюс цитата из письма, минуя главный философский труд о собственно философии постмодерна того же Лиотара, и уже на этом этапе становится понятно, что автор не заинтересован быть объективным.

Идём дальше. Автор пишет, ссылаясь на Лиотара, об "утрате доверия" и о "разочаровании" постмодернизма, хотя "сама по себе "идея разочарования" не исчерпывает особенности постмодернизма".

Тут пусть сам Лиотар ответит цитатой из книги "Состояние постмодерна": "Состояние постмодерна чуждо как разочарованности, так и слепой позитивности установления границ."("Состояние постмодерна", Введение).

Зря автор так акцентирует внимание на "кризисе идеалов", поскольку на уровне постмодернизма речь идёт не о кризисе идеалов, а о критике установившегося идеала, который отбросил иной значимый идеал, и этот идеал и несёт собой постмодернизм, призванный установить равновесие.

Вообще разочарованию постмодернизма в начале книги посвящено довольно много места, со ссылкой только лишь на вышеупомянутые "заметки" (к слову, там всего несколько сумбурно написанных страничек) и НИКОГДА - на самый релевантный теме труд Лиотара. Я ничуть не передёргиваю и не преувеличиваю, поскольку вчитываюсь в примечания на каждой странице, в частности на какой труд ссылается автор.

Интересно, что у монографии просто НЕТ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ. А значит эту книгу нельзя рассматривать как серьёзный научный труд.Зато в плане опоры на первоисточники, коим являются труды Лиотара, Б. П. Борисов опирается только на его короткое письмо и больше ничего! Перепроверьте по примечаниям сами, если не верите мне на слово.

Я ещё могу понять, когда исследователь может уцепиться за один-единственный абзац во всем наследии Юнга о зависти и ревности, поскольку специально этим вопросом он не занимался. При этом данный абзац из  Карл Густав Юнг - Воспоминания, сновидения, размышления  несёт в себе довольно глубокий смысл, если понять его во всей его полноте, то познание вселенной по фантику обеспечено. Может показаться, что нагло так говорить с моей стороны, но я сама специально занимаюсь этим вопросом и пишу книгу. Однако, у Лиотара не так. И как раз эти заметки не значат ничего. 

Поскольку постмодернизм относится к континентальной традиции философии, а российской философии приписывают в целом континентальную направленность, то мне не понравилось, что вторая глава названа "Постмодернизм" как состояние бытия человечества (Взгляд из России)". Для меня российскую философию представляют другие исследователи. Именно потому, что иные исследователи видят чаяния постмодернизма не в восстановлении коммунизма, а в том, в чем они на самом деле заключались. В восстановлении целостного, а не "кибернетического" подхода к научному мышлению, где во многом изжил себя творческий подход, утеря всякой эвристики.

Вторая часть книги рассматривает труды отдельных философов -постмодернистов, как то: Делёза и Гваттари, Деррида с его деконструкцией, Бодрийяра с его симулякрами, которые являются, так сказать, "иллюстрациями" постмодерна в отличие от уже упомянутой книги Лиотара "Состояние постмодерна", представляющей собой текст к оным "иллюстрациям", пояснением к ним, но ни одного упоминания на эту книгу не обнаружилось.

О деконструкции, о ризоме, а теперь и симулякрах я уже имею... как  бы это сказать... стойкое представление, поэтому конечно мне было крайне любопытно узнать, как их трактует автор.

Вижу заслугу автора в том, что он нашёл прямую связь между "спектакулярностью" Ги Дебора, деконструкцией Деррида и симулякрами Бодрийяра. Я встречала несколько философов, которые с пеной у рта утверждали, что связи между этими учениями нет, хотя её просто логически не может не быть. У постмодернистов действительно общая философия, которая имеет в основе свои идеалы. Но в целом трактовка Б. П. Борисова не очень удовлетворила, поскольку она абстрактна. Понятно, что сами концепции постмодернизма выглядят абстрактно, хотя то, что выражено образно, только выглядит так. Вот что, например, такое "игра" естественных природных форм", которая противопоставляется рациональному? Какое отношение и какое значение она имеет для научного мышления? Ведь симулякр несёт в себе пейоративную коннотацию, то бишь, отрицательное значение, а деконструкция направлена на то, чтобы это исправить? А ризома? (Книга "Капитализм и шизофрения" здесь тоже упоминается, а "ризома" - это понятие введённое именно в этой книге, по сути антиномия симулякра). Это я поясняю от себя.

Когда автор утверждает, что "симулякр - это художественный образ, вставший на место действительного бытия", то становится ясно, насколько человек всё-таки выдаёт желаемое за действительное. Нет и не может быть у Бодрийяра ничего о художественном образе в отношении симулякра. Если хотите, он противопоставляется не художественному, но творческому, воспринятому во всей полноте образу. Это примерно как живой цветок, растущий на клумбе в отличие от не только сорванного, но давно засушенного цветка. И симулякром будет именно второе. Таким образом трактовка книги Бодрийяра перевернута с ног на голову, что подтверждается дальнейшими разъяснениями автора.

Хотите заблуждаться, читайте оную монографию. Однако, чтобы понимать глубинную суть того, о чем в один голос (и это действительно так!) говорят постмодернисты, нужно тренировать понимание образного, метафорического языка, языка тропов, что не даётся с кондачка и несправедливо игнорируется в обучении. Речь идёт об идеале творческого мышления как дополнении (!) к рациональному, дабы "гомологию экспертов"  гармонично дополняла "паралогия изобретателей" (у Лиотара в "Состоянии постмодерна").  Всегда ли и всем необходимо достижение такого идеала? Конечно, нет. Однако, указание на него почему-то либо очень оскорбляет людей, либо искренне удивляет (это уже вопрос психологии), но именно этим идеалом постмодернисты счастливы, крайне ошибочно говорить об их разочарованности. Разочарованы они в других, но явно не в себе. Крайне ошибочно говорить о тупике постмодернизма, о котором в Заключении говорит автор. Тупик они приписывают модерну, но явно не себе. На уровне постмодернизма жизнь продолжается и в самых что ни на есть ярких красках.

Красочное полотно купеческой Москвы и плавного, но неизбежного вымирания дворянского сословия. Мне очень напомнило мои впечатления от Эмиль Золя - Дамское счастье , там также более интересно и запоминающееся было становление монополистом магазина, чем история главной героини. Рассказ ведется от ряда персонажей, объединенных общим знакомством и по воле обстоятельств все они в какой-то момент оказываются втянуты в происходящие события.
И все-таки, как и сказала выше, само купечество, развитие купи-продай и вытеснение дворянства, пласта населения, которое поколениями привыкло не работать и только проедать ранее накопленные капиталы, перетянуло на себя значительную часть сюжета и внимания читателя. Опять же особенно не касаясь титулованных особ Боборыкин ярко рисует зачатки и развитие упадка, обнищания и в некотором роде деградации дворянства.
Буржуазия медленно занимает ведущие места в политической и экономической жизни страны, встает у руля и определяет направление дальнейшего движения и развития. Кто- то противится и цепляется за прошлое, а кто-то вовремя понимает у кого сила, власть и капитал. Хочется сказать, что к ним относится и Палтусов, вовремя переориентировавшийся и принявший новые реалии, образ жизни и мышление, но что-то все же еще держит его, сохраняя моральные и этические качества, удерживая от своеобразной точки невозврата.
В который раз обращаю внимание на сложность и многогранность героев Боборыкина, как же тонко и искусно ему удавалась подмечать и передавать человеческие качества.

Приступая к чтению этой повести я, сама не знаю почему, рассчитывала на историю в духе написанной примерно в то же время книги Николай Лейкин - Наши за границей , но оказалось, что единственное, что их объединяет, это вопрос о языке как о важнейшем средстве общения. Но если в случае с супругами Ивановыми незнание ими чужого языка приводило лишь к возникновению разных курьёзных ситуаций и не имело каких-либо катастрофических последствий лично для них , то в рассказанной Короленко истории языковой барьер обернулся для героев ооочень большими проблемами. К тому же, в повести "Без языка" речь идёт об эмиграции, а не о короткой туристической поездке за рубеж, а это уже совсем другой коленкор. И хотя здесь тоже не обошлось без смешных моментов, эта повесть — серьёзное произведение, заставляющее грустить, а не смеяться. Впрочем, в жизни так обычно и бывает: смешное и грустное дружно ходят под ручку.

Дело происходит на рубеже XIX–XX веков. В самом начале мы оказываемся на родине автора, в Волынской губернии. И вот здесь мне хочется написать (и я напишу!) фразу "любовь к родным местам сквозит в каждой строчке", потому что строчки действительно ею пропитаны. Очень красиво автор пишет о своих родных местах, задушевно и с какой-то тихой печалью...

Трое сельчан решают отправиться в Америку. Одна из них, Катерина, едет вслед за мужем, который отбыл туда несколькими годами ранее и смог там "зацепиться". Двое других, её брат Матвей и его задушевный приятель Иван, едут в дальние края за компанию с Катериной, а ещё — за лучшей долей и потому что там, по слухам, — свобода!

Свобода! Это слово частенько-таки повторялось в шинке еврея Шлемы, спокойно слушавшего за своей стойкой. Правду сказать, не всякий из лозишан понимал хорошенько, что оно значит. Но оно как-то хорошо обращалось на языке, и звучало в нем что-то такое, от чего человек будто прибавлялся в росте и что-то будто вспоминалось неясное, но приятное...

Путь их лежит через немецкий город Гамбург, который "стоит на большой реке, не очень далеко от моря, и оттуда ходят корабли во все стороны". Понятное дело, что никакими другими языками, кроме родного, никто из этой троицы не владеет:

Говорили как будто по-малорусски, но на особом волынском наречии, с примесью польских и русских слов...

Поначалу никто из них не придаёт особого значения такому "пустяку", как умение объясняться на чужом языке, однако связанные с этим проблемы не заставляют себя долго ждать, настигая их тут же, в Гамбурге. В результате компания распадается: Катерина отплывает одна, друзья — на следующий день. И дальше начинается собственно рассказ: о долгом путешествии Матвея и Ивана через Атлантику, о знакомстве с разными людьми, о прибытии в "страну безграничных возможностей" и о том, с какими трудностями им пришлось столкнуться по приезду. Позднее автор сообщит нам, что у Катерины всё хорошо, а вот пути-дорожки Матвея и Ивана неожиданно расходятся, пусть и по независящим от них причинам (судьба сыграет с ними шутку). И на первый план выходит история скитаний Матвея Лозинского.

Короленко — превосходный рассказчик и настоящий писатель, так что на этом моменте заостряться не буду. Написана повесть прекрасно, но здесь ещё важна сама история, ведь это не просто рассказ о приключениях "наших за границей". Это, по сути, рассказ о том, что на самом деле представляла собой вожделенная Америка и стоило ли друзьям туда стремиться. В туманных мечтах Ивана и Матвея Америка представлялась такой же, как их старая родина, только гораздо лучше:

Такие же люди, только добрее. Такие же мужики, в таких же свитках, только мужики похожи на старых лозищан, еще не забывших о своих старых правах, а свитки тоньше и чище, только дети здоровее и все обучены в школе, только земли больше, и земля родит не по-вашему, только лошади крепче и сытее, только плуги берут шире и глубже, только коровы дают по ведру на удой... И такие же села, только побольше, да улицы шире и чище, да избы просторнее и светлее, и крыты не соломою, а тесом... а может быть, и соломой, — только новой и свежей...

И конечно, это рассказ о вере, о любви к родине и об эмигрантской тоске по ней. И, возможно, это предостережение тем, кто наивно считает, что хорошо там, где нас нет, или что где-то на белом свете существует свобода. Когда ещё в Гамбурге друзья разговорились с земляком-кабатчиком и спросили у него, какая там, в Америке, свобода, он описал её так:

— А, рвут друг другу горла, — вот и свобода... — сердито ответил тот. — А впрочем, — добавил он, допивая из кружки свое пиво, — и у нас это делают, как не надо лучше. Поэтому я, признаться, не могу понять, зачем это иным простакам хочется, чтобы их ободрали непременно в Америке, а не дома...

Спустя недолгое время Матвей и сам уже кое-что уяснил для себя и страшно тосковал по родным местам, называя Америку "Содомом и Гоморрой".

Если бы можно, надел бы я котомку на плечи, взял бы в руки палку, и пошли бы мы с тобой назад, в свою сторону, хотя бы Христовым именем... Лучше бы я стал стучаться в окна на своей стороне, лучше стал бы водить слепых, лучше издох бы где-нибудь на своей дороге... На дороге или в поле... на своей стороне...

В заключение, пара забавных моментов, связанных с языком:

Но на билете было совершенно ясно, хоть и не по-нашему, написано: mississ Katharina Ioseph Losinsky-Oglobla. Иосиф Лозинский и Оглобля, — это бы, конечно, еще ничего, но Катерина — это уже было ясно, что женщина, да и mississ, тоже, пожалуй, обозначает бабу.

***

— Надо было зайти за угол, где над дверью написано: "Billetenkasse". Billeten — это и дураку понятно, что значит билет, a Kasse так касса и есть. А вы лезете, как стадо в городьбу, не умея отворить калитки.

P.S. Любопытное наблюдение: момент прибытия Матвея и Ивана в США и их потрясение при виде Нью-Йорка очень напоминает типичную историю про попаданцев в будущее. Для них, простых селян и землепашцев с юго-западной окраины Российской империи, было в диковинку абсолютно всё: поезда, трамваи, дома высотой в несколько этажей, гигантский Бруклинский мост и многое другое, не говоря уже о корабле, на котором они туда прибыли. Поэтому им пришлось адаптироваться не просто к новой стране и её порядкам, но и к совершенно новым бытовым реалиям. Они как будто попали даже не в будущее, а на какую-то другую планету, где разговаривают на непонятном языке, и где ничто не напоминает о доме.

"Мэнсфилд-парк" Джейн Остен я читала в рамках игры "Собери их всех" (тема "Заросли деревьев-исполинов"), хотя называть этот роман писательницы исполинским деревом я бы не стала.

Вот и Владимир Набоков в своей лекции по "Мэнсфилд-парк", сравнивая его с той же "Анной Карениной" или "Госпожой Бовари" ("управляемые взрывы"), называет произведение "дамским рукоделием" и "забавой ребенка" - у меня при чтении было именно такое ощущение, но точно не в негативном смысле.

Набокова  я тут упоминаю не зря, эту рецензию мы писали вместе (образно говоря) и первая часть будет от меня, а дальше  (более полезная половина) - из его "Лекции по зарубежной литературе"

Мне роман напомнил сразу несколько произведений. Тут вам и "Золушка" и "Евгений Онегин" и даже (шок-контент) "Мертвые души" Гоголя. Почему так?

Ну с "Золушкой" все более менее понятно: молодая скромная девушка Фанни (не сирота, но ее мать (наименее успешная из трех сестер в замужестве) не в состоянии обеспечить старшую из 3х дочерей (а в семье еще и три сына) , а отец - больше думает про выпивку и чтение газет, чем про детей) попадает на воспитание в дом ("Мэнсфилд-парк") своей тетки, ее мужа и их детей .

Кузины будут всячески унижать девочку за отсутствие образования, тетки (помним, что сестер было трое) либо не обращать внимание (старшая), или откровенно придираться, ставить на место и оскорблять (средняя). Из всей семьи только один из кузенов проявит к ней доброту и будет ей другом на протяжении всей жизни в доме. Короче, "Золушка" в чистом виде

С "Евгением Онегиным" не так очевидно. На такое сравнение меня натолкнула одна сюжетная линия, когда молодой повеса исключительно от скуки начинает неуместный флирт, тем самым разбивая сердца и жизни (Евгений и Ольга), а затем наконец обращает внимание на истинные добродетели (Евгений и Татьяна в конце произведения)

А вот с "Мертвыми душами" тут ситуация самая сложная, потому что она у меня на уровне ощущений и , возможно, в отличие от Гоголя, сама Джейн Остен со мной бы не согласилась.

Читая описания жизни семейства "Мэнсфилд-парка", их пустопорожние разговоры, обсуждения природы, погоды, долгие пересуды насчет устройства дома, описания того, как герои пол дня дремлют в креслах, пол дня едят, пол дня сидят и смотрят в окно, и мало от кого из них можно "услышать" действительно стоящие и интересные мысли, невольно вспоминаешь умирающее дворянство Гоголя.

Правда в отличии от Николая Васильевича, Остен эту стороны своих героев не осуждает, даже в какой-то степени приветствует (как показалось мне), лишь изредка иронизируя например над скупостью мисс Норрис, или ленью миссис Бертрам.

Главная героиня Фанни (любимица автора) тоже персонаж довольно однобокий - Мэрисьюшная добродетель, красота, скромность, достоинство, которые в какой-то момент начинают раздражать (но не сильно, если вспомнить, что это все-таки "воспитательный роман" с целью показать какой следует быть девушке).

Роман мне понравился именно своей незамысловатостью, простотой сюжета, медитативном описанием быта викторианской эпохи (без шокирующих подробностей), такой хороший способ оторваться от реальности и побыть в тех временах, когда самой главной проблемой было - в каком стиле разбить садик возле поместья и как трудно найти подходящую прислугу.

Теперь немного о том, что говорит про роман Владимир Набоков. В его лекции мало его личного отношения к героям и происходящему, но много о том, с помощью каких приемов Джейн Остен отражает характеры этих героев и как их поступки двигают сюжет.

Так, например, он обращает внимание, что девичья фамилия матери Фанни и ее сестер  - Уорд, что по-английски значит опека, попечительство, то есть сразу намекает на то, куда повернет сюжет.

Также он подробно останавливается на манерах героев. Например сложная, высокопарная речь мистера Бертрама (Набоков называет ее "слоновьей") показывает его основательность, но при этом тугодумие и тяжеловесность.

Не со всеми мнениями Набокова я была согласна. Так например, он называет злобную и скупую мисс Норрис , которая унижает Фанни, гротескным комичным персонажем. К сожалению, я знаю примеры таких людей в жизни, чтобы оценить этот гротеск. Другой пример - в описании театральных приготовлений Набоков употребляет слово "оргия", в которую якобы переросла репетиция, но я ничего такого не заметила. Я вообще не поняла этого исходящего от всех "положительных" героев (и видимо самой Остен) осуждения домашнего театра, как недостойного приличных женщин (или мужчин). На мой взгляд это было одно из тех немногих действий, которые хотя бы как-то расшевелили жизнь в Мэнсфилд-парке, но я сужу с позиции другого времени и другого общества.

Вообще же советую и книгу (для спокойного чтения и отдыха души) и лекцию Набокова (который подробно объясняет и манеру Остен и культурный и исторический фон).

Заметки Набокова о "Мэнсфилд-парк" в его экземпляре романа

Интересный был век! Молодой, горячий, буйный и философский.

Какая грустная пронзительная история, тут нет яркости и задора романов, нет бесшабашного цинизма. Жизненный путь без начала и без конца: нет самых ранних и самых последних лет жизни. Тот вариант автобиографии, где автор сумел рассказать ровно то, что хотел и ни словом больше. Нет морализаторства, самооправданий, зато есть много ироничных разговоров, шуток, раздумий, понимания и принятия. Герои интересные, яркие, как и страшное безумное, но очень динамичное время.

Черт побери, какое невезенье!
Я рву и комкаю крапленые листы.
Вот так игралось и продулось ты,
Мое шизофреническое поколенье.

Конечно, много Есенина, Дункан, Качалова, Мейерхольда и еще многих, сейчас уже, к сожалению, забытых. Спасибо автору за память без патетики, за живых чувствующих любимых и незабываемых.

Какую только чушь не будут нести мужчины прикрывая свои подвиги на стороне. И эти оправдания стары как мир. Послушайте только, что несет герой древнегреческих мифов Ясон, покидая свою семью - Медею и общих детей, ради нового перспективного брака.
- Я делаю это ради тебя и наших детей, через мой новый брак на дочери царя Креонта и моих новых детей от нее, смогут обрести богатство и власть мои дети от тебя Медея, а сейчас мы лишь изгнанники на чужбине. Чего же еще желать матери. Я чуть ли не мученик, претерпеваю ради вас и вашего спасения. Ты не ради меня бросила свою страну это я вырвал тебя из варварского племени и показал блага цивилизационного мира.
От такой наглости и подмене понятий и кроткий человек помешается рассудком. Медея же кроткой никогда не была. Ради любимого Ясона она предала отца, убила брата, покинула Родину. Ради него она совершала одно преступление страшнее другого, не раз она ему спасала жизнь, и разве Ясон испытывает за это хоть какую-то благодарность? Нет. Он говорит о том, что обязан богине Киприде за свои удачи в походе, Эрот направлял Медею в ее поступках. Все зло в мире от женщин, как бы придумать, чтобы дети рождались без их участия, тогда надобность в них и вовсе отпала. Не удивительно, что у Медеи крышу снесло. Как отомстить? Чем больнее уязвить Ясона? Пусть мне будет больно, но мое сердце и так разорвано в клочья, а до него я найду способ добраться. И Медея решается на страшный поступок. Ужасную месть приготовила она для Ясона.
Пьеса невероятно эмоциональна. Заставляет задуматься о смыслах поступков, что мы вкладываем в них и как их могут истолковывать другие, имеет ли смысл мстить и о многом другом. Понравился финальный акцент. Хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах.

У Вальтера Скотта я читала только «Айвенго» и то в детском возрасте, очень смутно помню о чем там, так что неплохо было бы перечитать. Ну если «Айвенго» обычно на слуху, то про эту историю я вообще не знала и никогда о ней не слышала, но благодаря автору и этому роману мы переносимся в средневековую Шотландию и городок Перт.

Главная героиня Кэтрин Гловер, милая и добрая девушка, дочь обычного перчаточника, которая всенародно была признана красивейшей девушкой и получила звание «пертской красавицы». На ее руку и сердце полно претендентов, но выделяются трое самых главных - оружейник Генри, подмастерье отца Кэтрин - Конахар и герцог Ротсей, он же принц - сын короля.

Генри друг семьи, и Саймон (отец Кэтрин) желает видеть именно его мужем своей дочери и всячески старается Кэтрин подтолкнуть к правильному решению. Праздник святого Валентина для него отличный повод для сводничества, да и сам Генри всячески пытается ей угодить. Самый положительный и правильный из мужчин в этой книге, который готов прийти на помощь в любой ситуации, да и как мастер он очень хорош.

Конахар - бестолковый горец-ученик отца Кэтрин, на деле оказался не так прост как все думали и с довольно вспыльчивым характером. Никакое воспитание не смогло его укротить или хоть немного изменить, только из-за Кэтрин он мог сдержаться и она этим пользовалась. Но став главой клана смысла сдерживаться для него уже не было.

Избалованный принц герцог Ротсей - избалованный и не привыкший получать отказы в чем бы то ни было, сильно оскорбился, не получив желаемого, а именно внимания и восхищения со стороны Пертской красавицы. А ведь он женат и его внимание для Кэтрин и ее репутации губительно. Имея власть и деньги он решил добиться своего любыми способами. Раз она добровольно не готова быть с ним, то можно и похитить, подумал принц, да ничего не вышло.

Кэтрин девушка далеко не глупая, любая другая, наверное, попыталась бы получить максимум выгоды из своей красоты, здесь же ощущение, что ее тяготит эта красота и бесконечное внимание. Настолько, что она даже задумывалась о том, чтобы уйти в монастырь. В сложных и опасных ситуациях чаще всего действительно понимаешь чего хочешь, кто дорог и что стоит делать. Так и здесь случай расставил для нее свои приоритеты и позволил хотя бы признаться себе самой в испытываемых чувствах. Но даже это понимание не избавило девушку от посягательств на нее и ей пришлось еще натерпеться испытаний - попытка похищения, вынужденное бегство из города и необходимость скрываться.

И несмотря на то, что я большую часть внимания уделила именно любовной линии, но и рыцарская составляющая тут довольно интересна. Просто меня такие события привлекают меньше и я особо не акцентирую свое внимание на них. Но история как горожане объединились, чтобы отомстить за смерть человека, который был кому-то знакомым, кому-то другом тоже достойна внимания.

В предисловии рассказывается исторический факт, который и послужил отправной точкой для всей истории и создания персонажей. Борьба кланов играет одно из главных событий, старая и не забытая вражда кланов должна вылиться в турнир-битву на пертском Лугу для разрешения конфликта, но уже с участием нового вождя и воздыхателя нашей героини. Даже пророчество относительно этого юноши никого не может остановить события.

Самая неинтересная часть для меня оказалась это царские интриги, точнее борьба за внимание и власть. Что герои не очень, что сами события связанные с ними. Король Роберт, его брат герцог Олбени - главный интриган, который очень хотел власти и всячески к ней подбирался, устраняя со своего пути принца.

Книга наполнена событиями, все происходит достаточно динамично, я уловила местами иронию и сарказм от автора, но может мне это показалось.

Никогда не читала Вальтера Скотта, но нужно же когда-то начинать. Чем больше попробовать самой разнообразной литературы, тем будет понятнее, что тебя привлекает, а что нет. Какие промежутки времени, герои, сюжеты приятнее читать, все в жизни нужно испытать на себе. Не могу себя назвать поклонником Средневековья, а уж тем более рыцарей и межклановых столкновений, но знаете, мне понравилось, страницы пролетели незаметно. Я больше наблюдала за любовными перипетиями, потому что эта тема меня больше привлекает, поэтому мне было интересно.

История о красавице Кэтрин, дочери перчаточника. Не бедные и не богатые, обычная порядочная работящая семья. Все беды оказались от природы, которая подарила Кэтрин неземную красоту, мужики всех сословий штабелями ложатся, а девушке остается лишь страдать от назойливого внимания неугодных мужчин. Даже пришлось пережить и похищение, и заточение, и бегство через полстраны, тяжелая ноша, эта ваша красота.

Среди главных претендентов были трое мужчин. Первый - кузнец. На его доблесть и благородство делает упор и автор, и отец девушки, и как бы мы не сопротивлялись, а мы и не будем пытаться, парень действительно вызывает симпатию. Умелый мастер, и еще более ответственный делец. Каждую свою кольчугу он проверяет на себе, это не может не радовать. Мужчина действительно покорит сердце каждой девушки, будь то его любимая или мимо проходящая бродяжка-менестрель, он всегда придет на выручку, несмотря на мнение других людей.

Второй претендент на девушку - это непутевый взбалмошный ученик отца. Тайна его происхождения оказалась непростой и очень необычной. Тяжелая жизнь ребенка переросла в непростую жизнь юноши, только жаль, что никакое воспитание на него так и не смогло оказать влияние. Червоточинка, покоряясь судьбе, разъедала его душу, а влюбленность в непокорную Кэтрин лишь разжигало сердце и бередило душу.

Третий юноша - герцог, сын короля. Как сейчас сказали бы, избалованный сынок богатого папика, которому все сходит с рук, хотя все прекрасно знают, что он нечист на руку. Нечестивая жизнь приводит к грязным помыслам, не раз он силой пытается добиваться своего.

Из всех претендентов даже вопроса не стоит, кто же самый достойный мужчина из всего многообразия, поэтому в истории упор идет скорее не на выбор мужчины, а на то, какими путями это все произойдет.

Не могу не восхищаться самой девушкой. Кэтрин Гловер прекрасна не только внешними данными, но и чиста душой и помыслами. Несмотря на все невзгоды, что дарит ей судьба, она не унывает, гордо подняв голову, идет вперед. Более того, ее невозможно ни сломить, ни умаслить. Ее не привлекают ни богатства, ни власть. Если Кэтрин что-то решила для себя, то даже в самой опасной ситуации так просто не даст себя в обиду. Девушка завоевала мое сердце своей непокорностью, стойкой позицией и напористостью даже при повторных угрозах герцога, но и одновременно у нее оказалось всепрощающее и доброе сердце, никакие тревоги и трудности не смогли ожесточить Кэтрин или сломить.

Не думайте, что эта история только о любви, каждый найдет здесь что-то по душе для себя. Напевные мотивы, рыцарская доблесть, а может вам будет интересно познакомиться с устройством быта или особенностями менталитета, борьбой за власть или враждой кланов, перечислять можно долго, для всех изюминка будет своя. Я хотела сконцентрировать свое внимание именно на романтической составляющей истории, поэтому мои впечатления в основном о Кэтрин. Если любите исторические приключения, то суровые Шотландские мужчины ждут вас, и книга обязательно оставит свой след в вашей душе.

Как же меня разозлила эта книга! Можно сказать, что здесь три новеллы, объединенные взрослеющим главным героем, но конфликт все время один и тот же - кто-то из влюбленных в браке, и вот вопрос - смогут ли они быть вместе, распадутся ли узы брака, и победит ли любовь. Противно, как женщин сравнивают с породистыми лошадьми, перечисляя достоинства глаз, волос, фигуры и прибавляя рефреном фразу "завтра она будет моя" - от которой меня просто тошнило. Основной двигатель конфликта - неравный брак, где у женщины нет прав и денег, и если она решится на развод, репутационные потери будут колоссальны для нее, ее мужа и ее семьи. И как же меня бесило, когда эти дамочки боролись только против мужа-тирана, но никто из них не задумался, насколько такое положение дел несправедливо!

Еще ужасно неуважение к личности женщины даже после смерти. Любовь закончилась, переходим к следующим отношениям. А что полковник с женой, как они пережили потерю?

Мне понравилось разнообразие любовных отношений, в которые вступает главный герой. Тут и любовь-преклонение, и любовь-игра, и любовь-которая могла бы стать чем-то большим... Когда я читала в одиннадцатом классе "Сагу о Форсайтах", где похожая коллизия разворачивается между Ирен и Сомсом, почему-то это казалось нормальном. Но такая концентрированная муть, как в этой книге - это просто ужас!

Читая книги по истории нашей Родины все время наталкиваешься на каких-то революционеров. Большевиков, меньшевиков, народовольцев, петрашевцев, социалистов, анархистов и т.д. И многие из этих персонажей истории еще называют себя марксистами.
- Да кто они такие вообще, эти марксисты?
- И с чем едят этих марксистов?
Давайте откроем сборник автобиографических работ Надежды Крупской на рассказе "Как я стала марксисткой" и уже второе предложение из ее текста собьет нас с ног.

Было это давно, тридцать один год тому назад. Мне было тогда 22 года, и я жаждала цельного мировоззрения.

Стоп, стоп, стоп.
Для начала нужно разобраться с термином "Мировоззрение" и для этого я предлагаю открыть еще одну книгу Ожегов С. - Толковый словарь русского языка

Скуповато как-то сказано, вы не находите?
И для более развернутого понятия нужно открыть еще один словарь, но уже Философский.

Вот оно, уже ближе к нашей теме и через данное объяснение стали более понятны слова Надежды Константиновны. Итак, в 22 года Крупская через чтение книг и встречи с начитанными людьми пыталась найти объяснение окружающему миру. Она пыталась найти систему, которая должна была разложить окружающий мир и события происходящие в нем по полочкам в ее голове. А когда мир объяснен, ты начинаешь понимать, что нужно изменить в этом мире, чтобы он стал функционировать без нищеты и бесправия.
Крупская признается, что читала книги хаотично и многое из прочитанного не могла проанализировать и прогнать через свою мировоззренческую систему, так как поначалу эта система отсутствовала.

"... в тогдашних книгах не находила ответа на волновавшие вопросы, и они глохли неразрешенные. Не знала, что читать: то читала книжку по истории воздухоплавания, то «Нидерландскую революцию» Мотлея, то Реклю. Читала все, что попадется под руку, и читаемое не связывалось никак между собой, не захватывало жизни."

Крупская рассказывает о своих исканиях и мучительном для каждого совестливого человека (только люди обладающие совестью понимают, что нельзя быть счастливым в море окружающего человеческого горя) вопросе: - Что делать?
Она сразу отвергает террор и не хочет идти по стопам народовольцев. После первых же посещений аграрного кружка В.В. Водовозова и литературного кружка Михайловского, Надежда Константиновна понимает что и с ними ей не по пути. Так же она не принимает толстовство.

"Когда я кончила гимназию, мне попался 13-й том Л. Толстого, том, где Л. Толстой подвергал жестокой критике существующий строй. Особенно сильное впечатление произвела его статья «О труде и роскоши». Может быть, в статьях Л. Толстого я вычитывала не совсем то, что он хотел сказать.
— А что, если пойти по пути, указываемому Л. Толстым, отказаться от всякого пользования чужим трудом, вообще начать с перевоспитания себя? Может, так скорее можно прийти к цели, к благу народа, чем путем террора?
Я стала принимать меры, чтобы перебраться в деревню, но дело это затягивалось. Коренной перемены жизни не выходило. В то время в помещении «Посредника» происходили собеседования толстовцев с радикалами; я была там раза два и ушла оттуда разочарованная.
Я не могла принять толстовства в целом, с его непротивлением злу, с его религиозным миропониманием."

Но, как всегда со всеми нами и бывает, она нашла тех самых добрых людей, посоветовавших ту самую первую книгу, которая и дала толчок к прочтению сотен других.

"В это время моя гимназическая подруга познакомилась с кружком технологов, и у них в квартире стала собираться молодежь. Меня сразу же, с первого же дня, захватили новые интересы. Всех интересовали, и так же интенсивно, те же вопросы, что и меня.
После одного общего собрания (присутствовало на нем человек 40) решили разделиться на кружки. Я вошла (это было уже в начале 1890 года) в этический кружок. Собственно говоря, об этике в кружке разговора было мало, говорили об общих вопросах мировоззрения. В связи с занятиями в кружке пришлось мне прочитать книжку Миртова (Лаврова) «Исторические письма». Не отрываясь, с громадным волнением, прочла я эту книжку, — это была первая книжка, говорившая о тех вопросах, которые не давали мне покоя, говорила прямо о вещах, которые я так хотела знать."

Удивило меня откровение Надежды Константиновны, дающее понимание об ужасающем уровне образования в Российской империи. Мы знаем, что она окончила гимназию, и не просто, а с золотой медалью и была бестужевкой. И вот Крупская выдает такой текст.

"Впервые услышала я в кружке слово «Интернационал», узнала, что существует целый ряд наук, разбирающих вопросы общественной жизни, узнала, что существует политическая экономия, в первый раз услыхала имена Карла Маркса и Фридриха Энгельса, услыхала, что что-то известно о том, как жили первобытные люди, и что вообще существовало какое-то первобытное общество. Весной мы хоронили Шелгунова. Весной же я отправилась к С. Н. Южакову, бывавшему в семье моей подруги, и попросила его дать мне первый том «Капитала» Маркса и еще книг, которые мне будут полезны. Маркса тогда не выдавали даже в Публичной библиотеке, и его очень трудно было достать. Кроме «Капитала», Южаков дал мне еще Зибера «Очерки первобытной культуры», «Развитие капитализма в России» В. В. (Воронцова), Ефименко «Исследование Севера».

Обалдеть, да?
Это что же за образование было такое, если даже золотые медалистки ничего не знали о первобытном обществе?
Естественно, что когда ты прочтешь какую-то замечательную книгу, тебе тут же хочется обсудить ее с другим читателем. Узнать его мнение на прочитанное и быть может даже узнать от него что-то новое, что ты сам упустил при чтении книги. Так и образовываются кружки по интересам. Так Крупская попала в марксистский кружок.

"Я вошла в марксистский кружок. Еще раз я прочитала «Капитал», на этот раз уже гораздо основательнее. Прочитанное перерабатывалось и обсуждалось в кружке. У нас был на руках написанный вопросник, который значительно помогал работе. Параллельно я ходила в Публичную библиотеку и перечитала все, что было там из имевшего отношение к марксизму. Читались главным образом старые журнальные статьи да изложение «Капитала» Зибера. Литература тогда по марксизму была крайне бедна. Не было переведено из Маркса ничего, кроме «Капитала», даже «Коммунистического Манифеста» не имелось; ничего не было переведено из Энгельса. «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса читалось по каким-то рукописным тетрадкам; в них не хватало середины и конца. Чтобы перечесть «Анти-Дюринга», я засела за немецкий язык и не пожалела потраченного времени."

Тяга к знаниям.
Тяга к знаниям не для того, чтобы щеголять этими знаниями.
Посмотрите на меня, как много я прочитала и как много я знаю.
Нет.
Это не для Надежды Константиновны.
Тяга к знаниям, чтобы обрести мировоззрение.
Чтобы оперировать этим мировоззрением.
Обрести понимание окружающего мира, чтобы понять как его изменить.

"Марксизм дал мне величайшее счастье, какого только может желать человек: знание, куда надо идти, спокойную уверенность в конечном исходе дела, с которым связала свою жизнь. Путь не всегда был легок, но сомнения в том, что он правилен, никогда не было."

А затем Крупская начинает делиться своим знанием, своим обретенным через умные книги мировоззрением с простыми русскими людьми - рабочими и крестьянами. Около пяти лет она преподает в воскресно-вечерней школе Варгунина за Невской заставой.

"Тогда были еще такие нравы, что приехавший инспектор закрывал повторительную группу за то, что там проходились дроби, когда по программе полагалось лишь четыре правила арифметики, что рабочего высылали по этапу на родину за употребление в разговоре с управляющим выражения «интенсивность труда» и т. д. И тем не менее в школе можно было работать. Можно было говорить что угодно, не употребляя лишь страшных слов: «царизм», «стачка», «революция». И мы (на следующий год в школу поступило еще несколько марксистов) старались, не поминая имени Маркса, разъяснять ученикам марксизм.
Меня удивляло, как легко было, стоя на почве марксизма, объяснять рабочим самые трудные вещи. Вся жизненная обстановка подводила их к восприятию марксизма."

Читаешь тексты Надежды Константиновны и в очередной раз огорчаешься: - Как же мало она, такой прекрасный рассказчик, оставила после себя воспоминаний. Да, понятно, она посвятила большую часть своей жизни другому человеку и помимо забот о домашнем хозяйстве нужно было вести корреспонденцию Ленина и чуть ли не быть его секретарем. Ну, а после революции 1917 года нужно было трудиться не покладая рук, учить народ, да даже элементарно учить тех, кто будет учить народ.
Так что всем советую к прочтению ее ранние труды и короткие автобиографические заметки, я уверен на 100% - Надежда Константиновна откроется перед вами в новом свете. Не как придаток к известному человеку, а как замечательный труженик, положивший свою жизнь на алтарь мира справедливости, мира без эксплуатации человека человеком.
Эх, вот бы и нам хоть десятую долю стремления этих людей к обладанию цельным мировоззрением.

P. S.
Один товарищ посоветовал мне для просмотра небольшую экскурсионную лекцию по кабинетам Крупской и Ленина. Честно говоря, включил я ее с неким предубеждением. Включил, и так с открытым от восторга ртом и досмотрел до финальных титров. Как же раньше интересно рассказывали экскурсоводы!
Кстати, в видео много книг.

Кабинет и квартира В.И.Ленина в Кремле

30:01

свернуть

Повесть о том, что сформировало Константина Паустовского как писателя и его взгляды на жизнь. Пять страниц, и вы уже во власти его истории жизни, наполненной событиями истории Российской империи и СССР.
Его жизнь уникальна тем, что он жил во времена Л. Толстого, Чехова, Врубеля, А. Толстого, Горького…

Поэтому я с одинаковым волнением смотрел на остриженного по-кучерски Алексея Толстого, на взъерошенного Ивана Шмелева, похожего на землемера, на тишайшего Зайцева и на ледяного Бунина…

Он учился в одной гимназии с Булгаковым и позволил увидеть его воинственный характер.

Почти всегда в первых рядах победителей был гимназист с задорным вздёрнутым носом - будущий писатель Михаил Булгаков. Он врезался в бой в самые опасные места. Победа носилась следом за ним и венчала его золотым венком из его собственных растрёпанных волос. Оболтусы из первого отделения боялись Булгакова и пытались опорочить его.

История жизни Паустовского так сложна, что невозможно было сдержать слез. Не раз приходилось прерывать чтение, чтобы прийти в себя, ведь это реальная жизнь… Некоторые события казались бесчеловечными и в то же время обоснованной необходимостью, жестокой необходимостью…
Невероятной силы книга. В самое сердце бьют истории про поступок его матери к бездомным…, про возникшие чувства на фоне трагедий и изоляции

Я подошел к могиле, опустился на колени и крепко прижался лбом к холодной земле. Под тяжелым слоем этой мокрой земли лежала молодая женщина, родившаяся под счастливой звездой. Что же делать? Гладить рукой эту глину, что прикасается к ее лицу? Разрыть могилу, чтобы еще раз увидеть ее лицо и поцеловать глаза? Что делать?

про спекулянта увидевшего мертвого ребенка и желающего спасти тех, чьи сердца еще бьются. Даже самые черствые люди при виде мертвого ребенка совершают поистине благородные, героические дела.
На жизнь Паустовского и тех, кто жил с ним в те времена выпала слишком много тяжелых событий: русско-японская война, первая мировая война, февральская революция, гражданская война, Вторая мировая война.
Паустовский вывернул душу наизнанку, заставил и радоваться, и страдать.
Поистине сильная книга, лучшая за последние годы.
Впереди вторая часть.

Не откажите себе в удовольствии узнать Константина Георгиевича